Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей - [87]

Роберт Саути. Жизнь Нельсона, 1813

От манцинеллы, или Hippomane mancinella, из семейства молочайных, пострадало немало ничего не подозревавших людей. Базиль Рингроуз, один из карибских пиратов, описал в своем дневнике то, что случилось с ним на острове Кайбоа в Панамском заливе в 1679 году: «Я как раз мылся, стоя под манцинелловым деревом, и тут на него упали капли дождя, которые дальше скатились мне на кожу. От этих капель у меня по всему телу пошла красная сыпь, и я проболел после этого около недели».

Манцинелла достигает в высоту от 12 до 16 метров, а встречается это дерево чаще всего на песчаных берегах Южной Америки, Венесуэлы, Панамы и на островах Вест-Индии. Говорят, что даже спать в его тени может оказаться смертельно опасным, возможно, именно в том смысле, как это рассказывает Рингроуз. Через пять лет после него Джон Эсквемелинг[122] упомянул о смерти другого, менее удачливого пирата, Уильяма Стивенса: «Все считали, что он отравился из-за манцинеллы в Гольфо-Дульсе, поскольку больше никто не видел его в добром здравии»[123].

Однако не только необычные деревья или животные встречались путешественникам, которые узнавали о них на собственном горьком опыте, притом не раз и не два.

Всегда также существовал риск, что еда, бывшая безопасной в одном месте, оказывалась совершенно иной в другом. Ксенофонт описал злосчастное происшествие, которое случилось с ним и его воинами, когда они попробовали мед, собранный трудолюбивыми местными пчелами с цветов азалии (Azalea pontica):

Эллины, взойдя на гору, расположились в многочисленных деревнях, полных съестных припасов. Здесь, вообще говоря, не было ничего необыкновенного, кроме большого числа ульев, и все солдаты, вкушавшие мед, теряли сознание: их рвало, у них делался понос, и никто не был в состоянии стоять на ногах, но съевшие немного меда походили на сильно пьяных, а съевшие много — на помешанных или даже умирающих. Такое множество их лежало на земле, словно эллины потерпели здесь поражение в бою, и всеми овладело жесточайшее уныние. Однако на следующий день никто не умер, и приблизительно в тот же час (когда они накануне поели меда) больные стали приходить в себя. На третий и четвертый день они встали, словно выздоровевшие после длительного лечения[124].

Ксенофонт. Анабасис (Книга IV), около 360 года до н. э.

Как говорится, «кто предостережен, тот вооружен», однако порой совет опытных людей никто не принимает в расчет. В нижеследующем отрывке «Альмиранта» — второй из кораблей флотилии, а «Капитана» — ее флагман.

На «Альмиранте» был один честный моряк по имени Сааведра, очень хорошо знавший побережье Гаваны и Новой Испании[125], он и говорил нам с Луисом Баэсом: «Смотрите, сеньоры, многие из этих рыбин желтушные, например, вот эта, у которой черные зубы, это же — чистая отрава, не ешьте таких, но сразу бросайте их за борт и ешьте лишь тех, у которых зубы белые»; так мы и поступили, но уже почищенные рыбины с черными зубами съели наши две кошки и два поросенка, и два дня спустя все они умерли. Тогда тут же передали этот совет матросам на «Капитану», а те обозвали нас обжорами, как будто мы припрятали все для себя.

Педро Фернандес де Кирос[126]. «Открытие Австралии». 1607

Де Кирос дальше описывает, как матросы на «Капитане» съели ядовитую рыбу, а потом около полуночи послали шлюпку, требуя священника и врача:

…ведь вся команда лежала в лежку на верхней палубе, и матросы молили исповедовать их, поскольку они умирали. Те отправились к ним и исполнили свой долг, и врач повез туда флягу с маслом, которое заставил выпить всех заболевших, так что они тут же извергли пищу. Средство подействовало своевременно, ведь если бы они еще промедлили, случилось бы то же, что и с кошками и поросятами; яд этот запирает отверстия для кала и для мочи, а одновременно создает помешательство ума, и были такие там, кто никак не могли прийти в себя больше двух недель.

Педро Фернандес де Кирос. Открытие Австралии, 1607

Яд из рыбы, да и вообще из морепродуктов, это серьезная проблема, причем отношение к нему меняется постоянно. Вот, например, рыба фугу (или иглобрюх), яд которой известен под названием «тетродотоксин» (ТТХ). Это очень активный нейротоксин. Если вдаваться в детали, то он блокирует потенциалозависимые натриевые каналы на поверхности клеточной мембраны. Молекула, «притворяясь» ионом гидратированного натрия, входит в канал и связывает, перекрывает его. Ион гидратированного натрия прекращает блокировать канал через несколько наносекунд, а ТТХ перекрывает его на десятые доли секунды. Это сказывается на работе клетки так же, как получилось бы, если бы на крупном стадионе так расставить слонов по окончании матча, чтобы они перекрыли все проходы.

ТТХ эффективно блокирует все процессы натриевого обмена, так что достаточно всего одного миллиграмма этого вещества, чтобы убить взрослого человека. Тетродотоксин удивительно хорошо построен. Молекула точно подходит по размеру к каналу, и притом она связывает одновременно не менее шести точек в канале иона натрия. При отравлении ТТХ нужно немедленно сделать искусственное дыхание и промыть желудок раствором активированного угля.