Тихие омуты - [21]

– Извините, но я не могу нарушить свои принципы.

– Какой вы, доктор, все-таки зануда! – ласково сказала пациентка.

– Это есть, – согласился Каштанов.

– Ради меня можно нарушить принципы? – неожиданно спросила Джекки. – Сделать исключение?

Каштанов долго смотрел на нее, прежде чем ответить.

– Знаете, как вас назвал мой сын?

– Как он меня назвал? – поинтересовалась Джекки.

– Убойная дамочка.

– Значит, можно нарушить! – пришла к выводу Джекки и улыбнулась.

– Значит, ради вас, пожалуй, можно, – улыбнулся Антон Михайлович.

Он вынул букет из вазы.

– Спасибо, – сердечно сказала Джекки.

– Это вам спасибо, – тоже сердечно сказал доктор.

На телеэкране, где прежде шел концерт, начали передавать новости. Послышался голос диктора:

– По сведениям, полученным от Интерфакса, органам внутренних дел удалось установить, что знаменитый хирург Антон Михайлович Каштанов жив и здоров. Его местонахождение известно. В интересах следствия оно не разглашается.

Антон Михайлович все это выслушал и печально поглядел на Джекки:

– Вот так, значит? Ты стукнула в Москву! – Он даже перешел на ты. – Это низость!

Он резко встал, сунул букет обратно в вазу и заторопился к выходу.

Джекки с трудом вскочила с постели и, припадая на больную ногу, догнала Каштанова в коридоре, схватила за рукав.

– Как вы смели подумать про меня такое!

– Как же они узнали, что я нахожусь здесь? – Антон Михайлович издевательски скрестил руки на груди. – Кроме тебя это никому не известно.

– Прекратите говорить мне «ты»! – взмолилась Джекки.

– Мне противно на тебя смотреть! – горестно сказал Каштанов.

– На кого сейчас противно смотреть, так это на вас! – тоскливо молвила Джекки.

– А ты мне омерзительна! – грустно ляпнул доктор.

– А вы мне... – всхлипнув, буркнула больная.

– А ты мне... – И вообще, – печально заявил хирург, – тебе нельзя вставать с постели!

– А мне на постель наплевать! – чуть не плача, срывающимся голосом проговорила Джекки.

Оба одновременно развернулись и зашагали в противоположные стороны. Она, прихрамывая, назад в комнату, а он – вон из дома отдыха. Оба были невероятно огорчены случившейся ссорой...

Хмурый Каштанов возвращался пешком по берегу озера. Для удобства отпускников и туристов в нескольких местах были поставлены печки-плиты с вьюшками, рядом поленницы дров. А под навесами вкопаны в землю столы из толстых струганых досок и скамьи. Предполагалось, что здесь самим можно сварить уху, зажарить рыбу, посушить грибы, приготовить шашлык. Чуть в стороне в мусорных баках валялось немыслимое количество порожних бутылок от всевозможного спиртного. В одном из таких райских мест самообслуживания гулял Ёжиков со своим гаремом. Девки что-то парили, жарили, стол ломился от выпивки, а сам падишах ритмично отплясывал под музыку, которая неслась из магнитофона.

– Михалыч! – крикнул Ёжиков. – Выпить хочешь?

– Нет, отец, – серьезно сказал Каштанов. – Я же на работе.

– Молодец, сынок, – подхватив иронию, одобрил Ёжиков. – Значит, так: подготовить четырехвесельную шлюпку, это раз... и два – вот тебе ключи, там, на пригорке, кабриолет, вынь из багажника ящик пива, отнеси в лодку.

Закончив делать заказ, Ёжиков порылся в карманах, достал измятую зеленую купюру и сунул в руку доктору Каштанову.

– Премного благодарен! – сказал тот и восхищенно подумал: «Так я еще никогда не жил».

В город Крушин въезжала милицейская машина. В ней восседала капитан милиции Варвара Петровна. Одета она была для конспирации не в форму, а в обычное женское платье.

На причале турбазы опять возник Владик.

– Что еще вам от меня надо? – недовольно спросил лодочник.

– Джекки требует, чтоб вы извинились.

– И не подумаю!

– И напрасно. Я, в отличие от вас, всегда думаю, прежде чем принять решение.

– То, что вы думаете, очень заметно! – саркастически сказал Каштанов и скрылся в вагончике, а Владик поплелся обратно не солоно хлебавши.

Вскоре Антон Михайлович очутился в деревне, на околице, возле того самого дома, возле которого он уже появлялся сразу после приезда. Как и тогда, позвонил в дверь, постучал – как и тогда, безо всякого успеха.

К колодцу, тоже как в первый раз, пришла за водой крестьянка. Каштанов поздоровался с ней и спросил:

– Хозяин не объявлялся?

– Да нет еще. Хозяйство-то большое. А вы в дирекцию заповедника звонили?

Каштанов кивнул:

– Ждут его со дня на день.

Перед уходом он вложил в дверь записку.

Мимо дома проезжал открытый «мерседес» Ёжикова, в котором на заднем сиденье полулежала Джекки, вытянув больную ногу. Она подрядила бизнесмена помочь ей разыскать строптивого врача. Увидев Каштанова, закрывавшего калитку, попросила:

– Леша, пойдите, пожалуйста, погуляйте, мне надо побеседовать вон с тем типом.

– Так это Михалыч, лодочник с турбазы. – Ёжиков послушно подал машину назад, остановил, вышел, присел неподалеку на бревна и закурил. В тот день откуда-то налетела тьма комаров, и Ёжиков все время размахивал руками, отгоняя кровожадные полчища.

Джекки окликнула доктора:

– Антон Михайлович, я жду извинений!

– Не дождетесь! – В руках Каштанова была сломанная ветка, которой он разгонял насекомых.

– Вы можете меня ненавидеть, но думать, что я вас заложила...