Тихие дни в Перемешках - [10]

Несчастный случай?

Небольшой.

И ты ничего не рассказал?

Нет.

Почему?

Думаю, я вытеснил страшное происшествие из сознания.

Но теперь вспомнил?

Да.

Понятно. Ну рассказывай.

Ты будешь переводить синхронно или мне де­лать паузы для перевода?

Синхронно.

Отлично. Это случилось, когда ты была на се­минаре, не помню где.

Я была в Воксеносен.

Воксеносен?

Да, это местечко в районе Холменколлена, ко­торое Норвегия отдала Швеции после войны.

Мы вроде должны были не поминать войну.

Я случайно.

Хорошо. Короче, это случилось, когда ты бы­ла там.

Понятно.

Что ты сейчас сказала?

Объяснила, что собственно история еще не на­чалась.

Начинаю.

Прекрасно.

Значит, ты была на семинаре, я отвез Хейди на тренировку и должен был забрать Бертольда и Са­бину из гостей, я спускался в сторону Скёйена и собирался свернуть с маленькой улочки направо, на главную дорогу, когда справа на тротуаре на­рисовался велосипедист, а было уже темно, снега полно, велосипедист поздно увидел меня и резко затормозил, хотя я тихо полз, это я хотел бы под­черкнуть: я ехал медленно и осторожно. Как обыч­но. Велосипедист резко сжал ручной тормоз и тут же перелетел через голову, сделал сальто и ударил­ся о бок машины. Я не трогался с места несколько секунд, но не услышал никаких новых звуков, то­гда я тихо подал вперед, завернул за угол и встал. Видимо, я был немного не в себе, потому что мне не пришло в голову сперва выйти из машины и посмотреть, что к чему. В заднее зеркало я увидел, что велосипедист поднялся и идет ко мне, я опус­тил пассажирское стекло и нагнулся в его сторону. Я спросил, как он, велосипедист ответил, что легко отделался. Потом сказал, что я переехал ему руку.

Переехал руку?

Видимо. Я видел, что предплечье как-то расплас­тано, но он нормально шевелил пальцами и улыбался, как будто все нормально, хотя улыбка была не­много вымученная.

И что?..

Я спросил, не надо ли мне отвезти его куда- нибудь, но он отказался. Тогда я пожелал ему ско­рейшего выздоровления и уехал.

Ты уехал?

Да.

И больше не вспоминал эту историю?

Нет, но недавно потихоньку стал припоминать.

Ты поэтому так замкнулся в себе?

Это вряд ли. Но я стал думать, что в столкно­вении не было моей вины. Это целиком и полно­стью его вина. А я виноват в том, что не остался на месте, а поехал за угол, видимо, в этот момент я и переехал его руку. Что он говорит?

Что ты не должен был ехать за угол.

Это я сам сказал только что. А что он сейчас сказал?

Он говорит, что ты обязан был остановиться, выйти из машины и посмотреть, что к чему.

Скажи господину Бадеру, чтобы он лучше сле­дил за своими делами.

Этого я говорить не буду.

Скажи!

Нет.

Скажи.

Нет.

Я сказала, что мы признательны, что они при­няли приглашение и пришли. И что ты и твоя жена, я то есть, хотим поблагодарить за наш чу­десный домик.

Черт, пора учить немецкий.

Будь так добр.

Что они опять говорят?

Благодарят за вкусный обед, приятную беседу и твою интересную историю.

Жрите на здоровье.

Мне неприятна мысль, что ты что-то от меня скрываешь.

Я ничего не скрываю.

Ты наезжаешь людям на руки, а потом об этом ни слова. По-моему, это странно. Меня это тре­вожит.

Это было так ужасно, что я не мог думать об этом и вытеснил эпизод из памяти. Я не вспоми­нал об этом происшествии ни разу.

А теперь внезапно вспомнил?

Да.

Почему?

Потому что ты попросила меня рассказать ис­торию, которой еще не слышала. Довольно труд­ная просьба, но я отнесся к ней серьезно, стал вспоминать — и вспомнил этот случай.

Он единственный или есть другие?

Что значит — другие?

Еще какие-то случаи, о которых ты умолчал.

Не думаю.

Не думаешь?

Нет.

Другие несчастные случаи, крупные, мелкие?

Нет.

Ты никого не убил?

Нет.

Хотя в этом ты не можешь быть уверен.

Не понял?

Раз тебя так ужаснуло, когда ты раздавил ру­ку велосипедисту, то что-нибудь гораздо отвра­тительнее, например убийство, ты бы и вовсе за­был.

Тут ты права.

Но у тебя ничего в мозгу сейчас не щелкнуло? Звоночек не зазвенел?

Нина, по-моему, ты хочешь довести все до аб­сурда.

А по-моему, было довольно странно с твоей стороны рассказать историю о покалеченном ве­лосипедисте при иностранцах, которых мы пригласили на семейный обед. Ты представляешь не только лично себя, Телеман, но также и меня и, по сути дела, свою страну. Теперь Бадеры навер­няка решат, что все норвежцы — с большим при­ветом.

Хорошо. В следующий раз я расскажу другую историю.

Если следующий раз будет.

Что ты имеешь в виду?

Не знаю.

Но что ты хочешь сказать?

Что я по твоей милости, Телеман, не знаю, на каком я свете. У меня нет уверенности, что ты отличаешь реальность от фантазий и что другие взрослые люди могут уловить в этом логику.

Я тебя не совсем понимаю.

Ты живешь в мире, где воспоминания слива­ются с фантазиями, но это не театр, Телеман, нет, это мы, ты, я, наши дети. Мы, например, пыта­лись пообщаться с некими людьми, но из-за тебя все превратилось непонятно во что, в сцену, и даже если в твоей голове все это как-то состро­ено, людям вокруг тебя об этом ничего не из­вестно.

Это серьезная проблема?

Да.

Но так было. Велосипедист налетел на маши­ну, и я переехал его руку.

Я понимаю.

И рука выглядела приплюснутой.

О'кей, спокойной ночи.