Тихая вода - [7]
В ванной, в приглушенном свете, в запотевшем слегка зеркале я увидел себя. И не узнал. Это был другой человек — с моей внешностью, моей мимикой и морщинами, но совсем другой. Как будто то, что жило под кожей, умерло, а новое пока не родилось. Глаза покрылись влажной пеленой. Мне стало не по себе от собственного взгляда. Пустой, задушенный, утомленный, нервный. Губы ни с того ни с сего вдруг потрескались, вспухли. Кожа обмякла, посерела, потеряла былую свежесть и молодость. Я набрал полные ладони холодной воды и как можно резче бросил в лицо. Затем снова и снова, пока макушка не стала мокрой и по шее не потекли ледяные струйки. Я нервно скинул рубашку и принялся что есть мочи тереть лицо, затем затылок, потом шею, плечи. Покраснев от нахлынувшей крови, я взъерошил волосы. Рожа, измученно смотревшая на меня, казалась мне противной, и я силился не плюнуть в ее отражение, да только тщетно. Я сделал это. Потом размазал слюну по зеркалу и поплыл. Я сполз на холодный пол ванной и зарыдал. Только сейчас я понял, что мучительно одинок. Моя ванная — единственное в мире мое пристанище, но даже тут мне страшно. Вмиг не стало никого. И я представил, как лечу в бесконечном космосе, спрятавшись в маленькую темную комнатку, и если опрометчиво выйду наружу, то уши заложит от гулкого звука беспросветной пустоты.
Оставил ли я улики? Или хоть что-то, за что можно теперь уцепиться. Или вовсе вцепиться мертвой хваткой, что уж и не вырваться вовеки. Наследил ли, остался ли в памяти посетителей того злосчастного кафе? Сразу ли они услышали выстрел или нашли беднягу лишь тогда, когда по нужде пришлось зайти в туалет? Представляю, как чуть не разорвалось в одночасье сердце у того, кто сделал это. Оно так же бешено колотилось от суматошного приступа негодования и возмущения, как и мое сейчас. И мне никуда теперь не деться от этой бесконечной вереницы тревожных мыслей, разом поселившихся в туманной голове.
Я так и не смог уснуть. Мне мерещился тот, чью жизнь я нечаянно прервал. И странное дело: жалеть его или тем более раскаиваться в чем-то я не спешил. Моя судьба стояла на карте — с каждой секундой ночи я все более погружался в дикое осознание того, что моя жизнь никогда не будет прежней, полной надежд и желаний. И что там будет впереди? Каков тот удел, что приготовил мне Бог?
Утро наступило, и я встал с жаркой постели, просто чтоб размяться и вымыть лицо. Просто так, не смотря в зеркало, не вытирая полотенцем. Не знаю, на что надеялся, но холодная вода не придала мне ни свежести, ни разума. Время было уж очень раннее, только-только замаячило солнце, и я премного удивился, когда услышал телефонный звонок. Затем я испугался. Но что бы там ни было, я схватил трубку и нервно нажал на кнопку:
— Плюха?
В ответ последовала натянутая тишина.
— Андрей Царьков? — наконец, проговорил он. — Надо полагать, я правильно попал?
— Да, правильно.
— Это Корпевский беспокоит.
Я чуть не подавился. Его твердый голос отчеканил последнюю фразу так внятно и спокойно, что всяческие мысли о произошедшем событии я тут же отмел в сторону: кажется, Корпевский подыскал мне дельце, и я приготовился потереть руки. Не знаю, каким местом я думал тогда, но его нарочито расслабленный и в то же время требовательный голос заставил меня сделать это. И я сделал.
— Здравствуйте… — нелепо обрадовался я.
— Андрей, ты свободен сегодня?
— Да-да, конечно. Более чем.
— То есть ты маешься от безделья, так можно расценить твое «более чем»?
— Нет, — сказал я, соврав отчасти, — а, впрочем, да, вы правы, — соврал я вновь, не зная, какую из этих правд удобнее выбрать.
— Ну, не для этого я позвонил. Случился инцидент, одного парня пристрелили тут недалеко, в кафе около нашего офиса…
— Около офиса? — нервно бросил я, и снова понесся по нескончаемым просторам вселенной, так и подыхая от надоедливого гула холодной тишины. И мне стало страшно. Через секунду я странно вздрогнул, и мне вдруг оказалось все равно. Совершенно все равно.
— Да, тут рядом. Возьмешь дело? Напиши об убитом. Это не так интересно, но поможет мне понять, на что ты годен. Так возьмешь или нет?
— Возьму, — твердо сказал я, чувствуя, как непонятная злоба поднимается с самых ног.
— Ну что ж, задание ты получил — работай. Не помню, как кафе называется…
— Я знаю это место, — буркнул я, а злоба уже подползала к животу и жгла неимоверно.
— Ну, вот и хорошо. Сроки не ограничиваю, но и не тяни. Все, пока.
— До свидания, — чуть ли не сквозь зубы прошипел я, ведь злоба намертво схватилась и за горло. Я сбросил, швырнул телефон в сторону и стиснул зубы так, что челюсть затрещала. Тут, сию минуту и ни шагу не отступая от скверного места, где я дал согласие на нечто отвратительное, было решено не сходить с пути к тому, что нужно было мне еще день назад. И если все пойдет гладко, то жизнь вновь впряжется в привычную телегу, и я повезу себя без задних мыслей к светлому будущему. Не дать обстоятельствам взять надо мною верх и заставить изменить намерения — вот мой план военных действий.
Я это все хорошо придумал, но через несколько часов, когда я, одевшись и обувшись, стоял в прихожей, готовясь открыть дверь, ноги вдруг отчего-то ослабели. Как мне стереть весь этот жуткий грим, замазавший лицо в ту самую минуту, когда краем глаза я увидел кровь на стенке туалета? Я могу мыть его до красноты, брить до ссадин, но оно не станет и чуточку чище. А это выдаст меня, выдаст во мне страх и обреченность, которую я гнал поганой метлой, да только та не спешила уходить. Но отступать было некуда — впереди пугающая неизвестность, а сзади и вовсе гулкая пропасть. Что здесь возможно выбрать?
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.