Тихая семейная история - [7]

Пять весенних дней после нашего знакомства стали камертоном счастья: Егор, весна, озаренная солнцем Москва и длинные вечерние тени на нагретом асфальте. И свобода. Свобода будущего, распахнутого навстречу миру, а не свобода пустоты, в которую я погрузилась теперь. Наши встречи прекратились, как только мама с Викой вернулись из Хорватии, а мы с отцом переехали обратно. Но у меня не было сомнений в новой встрече с Егором. Несмотря на свои пятнадцать лет и сумбур в голове, я прекрасно понимала, что произошло между нами в отцовском кабинете. Я видела ошеломленную неподвижность его позы и расширенные зрачки, превратившие его темные глаза в черную бездну. Я влюбилась в него молниеносно и знала, что с ним произошло то же самое. Егор явно принадлежал к числу людей, готовых на многое ради достижения своих целей. Если я стану его целью, то он от меня не отступится, несмотря на мой возраст, отношения с Соней и пугающую удаленность наших миров.

Конечно, в моих рассуждениях было много эгоцентричной детской самоуверенности, но в итоге я оказалась права. Пару недель мы переписывались в WhatsApp, изо всех сил делая вид, что между нами решительно ничего не происходит. «Как тренировка?» – «Отрабатывала дроп-шот, пока рука не оторвалась» – «дроп што?» – «Вырастешь – узнаешь. А у тебя што?» – «def __call__(self,*dt,**mp)» – «Барабанишь по клаве, как дятел? – «Сама дятел: весь день стучишь по мячу». Вся эта бессмыслица доставляла мне огромное удовольствие, но в ней также прятался скрытый тактический смысл: мы ждали момента, когда будущая встреча сама собой, с неумолимой закономерностью зародится в паутине словесного пинг-понга и станет неизбежной. Прямого пути ни у меня, ни у Егора не было. Отец точно не одобрил бы мой подростковый флирт со взрослым парнем старшей сестры, а у Егора ставки были еще выше. Мы с Викой рано сообразили, что ни при каких обстоятельствах не можем доверять свои тайны виртуальному пространству. В семь лет, едва научившись внятно излагать свои мысли в письменной форме, мы со вкусом обсуждали в личной переписке в Инстаграме побег из летнего дома в Испании и паломничество в Сантьяго да Компостелла. И были очень удивлены, когда нам сочно влетело от мамы за день до запланированного выступления. Запертые в четырех стенах до конца каникул, мы напрягали скромные аналитические способности семилеток в попытках вычислить, каким образом мама могла узнать нашу страшную тайну. И догадались, наконец, что за ее неожиданной осведомленностью стоит отец, пожелавший остаться в тени. В интернете для него не существовало недоступных закоулков, поэтому мы больше никогда не выходили в виртуальное пространство, если хотели сохранить свои мысли и действия в тайне. Только невинный и тщательно дозированный детский щебет, чириканье, призванное продемонстрировать нашу нормальность, обычность и полное соответствие возрастным особенностям. Тренированная осторожность помогла нам сохранить тайну намного более грозную, чем наивные детские побеги из дома. Лишь много позже, поняв, что мои личные секреты никому больше не интересны, я стала понемногу нарушать табу.

Повод для встречи представился недели через три после знакомства. Помимо учебы и работы в «Айвилисе», Егор с Даниилом входили в «dreamteam» факультета и год за годом занимались организацией дней мехмата и прочих студенческих тусовок, неотразимо привлекательных для таких общительных от природы, но зажатых в тисках экстерната и спорта подростков, как мы с Викой. Вообще я тайно мечтала поступить в МГУ (все равно на какой факультет: у меня были туманные представления обо всех областях деятельности, кроме тенниса) и жить задорной, шумной, упоительно беспечной студенческой жизнью, какой она представлялась мне в моих далеких от реальности фантазиях. Когда Егор описывал мне детали планируемого мероприятия, я изнемогала от зависти к участникам феерии, посвященной техническим фантазиям двадцатого века. А потом в среде «оргов» очень кстати случился форс-мажор: одна из двух студенток-близняшек, которым предстояло участвовать в сцене телепортации, сделала татуировку на руке. Необходимо было срочно спасать номер – и Егор обратился ко мне. Точнее, к нам с Викой. От нас ничего не требовалось, никаких репетиций. Наша задача оказалась легче легкого: одна должна была в нужный момент зайти в «кабину телепортации», похожую на телефонную будку, а вторая – выйти из такой же кабины, стоящей в десяти метрах от первой. «Короткой репетиции перед началом программы будет достаточно!» – заверил меня Егор.

Вика отреагировала на его предложение с таким же энтузиазмом. Ей тоже было скучновато в интенсивной рутине наших будней.

– Сонька, скорей всего, обидится: мы позволили себе договориться с Егором напрямую, минуя ее.

– Она же никогда ничем таким не интересовалась, никогда ничего не оргала. Какая ей разница?

– В этот раз заинтересуется и поедет с нами, вот увидишь. Дело не в дне мехмата, а в Егоре, который общается с тобой за ее спиной. Я осмотрительно ей сказала тогда, что мы с ним познакомились случайно, но вряд ли ее это успокоило.