Тихая семейная история - [11]

Невнятно поздоровавшись, я взглянул на эксперта: он явно был старше, с невыразительной внешностью, но неожиданно (или ожидаемо) цепким взглядом. Загуменнов и Займидорога из ОМВД Замоскворечья – при других обстоятельствах мне понравился бы фонетический каприз.

– Криминалист?.. А разве здесь есть фронт работ для криминалиста? О чем вы, собственно, хотите со мной поговорить?

В этот момент вошла Оксана с подносом, на котором мелодично позвякивали чашки, сливочник, сахарница и блюдо с какими-то кексами, и засуетилась возле кофейного столика. Островок нормальности в моем стремительно разрушающемся мире. Мы расселись по креслам возле столика. Я торопливо, с бульканьем, бросил в чашку сразу три куска сахара, кое-как размешав, жадно выпил темную горько-сладкую жидкость и почувствовал, как постепенно возвращается привычная ясность сознания. Мои «гости», наполнив чашки до краев сливками, размеренно и, похоже, с удовольствием, отхлебывали свой кофе, давая мне время окончательно прийти в себя. Наконец Займидорога отставил чашку в сторону и слегка подался вперед.

– Скажите, Вы не замечали в последнее время в поведении Вашей жены чего-либо необычного? Не была ли она чем-то расстроена?

Я молча уставился в пол. Замечал ли я что-то необычное? Неправильная постановка вопроса, господа. Было ли замеченное мной необычным – вот как нужно ставить вопрос. Впрочем, ответ на него я вряд ли узнаю.

– Пожалуй, нет. Вика занималась дочерью и теннисной школой, общалась с сестрами… Мы не ссорились, и я не замечал особых изменений в ее поведении. Правда, в последнее время я был занят на работе больше обычного. А в чем, собственно, дело?

– «Последнее время» – это какой период?

– Где-то полгода: у нас сразу три масштабных проекта приблизились к финальной стадии, часто приходится оставаться в офисе до глубокой ночи.

– Ваша жена не принимала никакие медикаменты?

– Что вы имеете в виду? Лекарства? Нет, насколько я знаю. Принимала биодобавки, самые обычные. Омега-3, протеин, элементарные витамины. Можете сами взглянуть, если хотите.

Займидорога кивнул.

– Вы упоминали таблетки, которые принимаете сами. Регулярно?

– Ни в коем случае! У меня бывают иногда приступы мигрени, к счастью редко. Обычно хватает нурофена, но в этот раз пришлось принять еще и номигрен. Стандартный препарат, купирующий приступы мигрени. Опять же, можете сами убедиться: они валяются где-то в кабинете. А в чем дело?

На этот раз ответил криминалист.

– В шкатулке на консоли в гостиной обнаружились пустые упаковки от лоразепама и клозапина. Однако в организме вашей жены эти вещества не обнаружены.

– А что это?

– Лоразепам – транквилизатор, а клозапин – довольно мощное психотропное средство.

Я, наконец, начал понимать, почему в ситуации, которая выглядела как несомненный несчастный случай, полиция настояла на вскрытии.

– Препараты от психозов, хотите сказать? Нет, это исключено: Вика не страдала никакими психозами. И никакими аддикциями тоже не страдала. Она же спортсменка! Тем более, вы сами сказали: она ничего такого не принимала перед смертью.

– Мы лишь можем констатировать, что на момент смерти в ее организме не было психотропных и наркотических веществ. Хотя действительно, патологоанатомы не обнаружили никаких признаков регулярного употребления подобных препаратов. Но возникает вопрос: откуда взялись пустые блистеры? Кому принадлежали препараты, куда исчезли сами таблетки, и кто положил блистеры в шкатулку? Насколько я понимаю, ни Вам самим, ни вашим детям они не назначались?

– Нееет. – медленно протянул я и добавил после паузы. – Никому из нас ни транквилизаторы, ни психотропные средства не назначались.

– Но?.. – Займидорога уловил мое замешательство и выжидающе смотрел на меня. – У Вас появилось предположение?

Я замялся. Предположение у меня и в самом деле возникло, но я испытывал большие затруднения с тем, как его озвучить.

– Видите ли, у нас в семье – я имею в виду семью в широком смысле – есть только один человек, который довольно долго принимал и, возможно, все еще иногда принимает транквилизаторы. Совершенно легально, по назначению врача. Много лет назад у Пшеничниковых трагически погиб младший сын. На тот момент ему было семь лет, а девочкам, то есть близнецам Вике и Лике, – девять.

Займидорога и Загуменнов быстро переглянулись.

– Трагично, но ведь это было давно?

– Девятнадцать лет назад, да. Но мне кажется, Алена – их мать – так до конца и не восстановилась. Я познакомился с ней через семь лет после трагедии: она жила в каком-то своем мире и держалась довольно отстраненно. По словам Вики, из-за тяжелого расстройства сна Алена годами принимала снотворное. После рождения внуков к ней до некоторой степени вернулся интерес к жизни, но честно говоря, она всегда оставалась… как бы это сказать?.. погруженной в себя. Что будет с ней теперь, после смерти Вики, я даже боюсь представить.

– А при каких обстоятельствах погиб их младший ребенок?

– У них был дом на севере Испании, где они проводили лето. Он, по рассказам Вики, стоял на скалистом берегу. Все было безопасно, если не перелезать через ограждения и не карабкаться по скалам. Мальчик куда-то там забрался и сорвался вниз.