Тигровая балка - [8]

А Лютфи ничего не знала о грязной записке, поступившей в милицию. В свободное время она подбирала для Вахоба учебники, справочники и статьи по шелководству. Каждый день ждала его прихода в библиотеку.

* * *

Смеркалось, когда почтальон привез шоферу молочной фермы Ураку заказное письмо. Не заходя в кибитку, Урак распечатал конверт и извлек маленькую записку. Он сразу же узнал почерк Яроцкого. Измазанными в мазуте пальцами шофер расправил листок, сел на землю около дувала и начал, шевеля губами, медленно читать.

Закончив, Урак оглянулся вокруг, яростно выругался, вскочил на ноги и, скомкав листок, с проклятиями бросил его в бурьян, буйно разросшийся около дувала. Конверт изорвал на мелкие клочки и швырнул под ноги. До поздней ночи просидел Урак возле кибитки. В первом часу лег на разостланное в углу одеяло и пролежал, не двигаясь, до утра.

Два дня спустя Урак приехал на ферму с гостем. Доярки видели, как из кабины грузовика вышел красивый молодой узбек, снял с кузова тяжелый оранжевый чемодан и ушел в кибитку Урака. Утром Урак увез в райцентр молоко.

Прошли сутки, вторые, но шофер не возвращался из поездки. Его машину нашли на окраине поселка Вахшский. Урак исчез.

* * *

У Вахоба вошло в правило не пренебрегать никакими, даже незначительными сообщениями. Он считал необходимым все проверять, уточнять и систематизировать. С выводами он обычно не спешил, а но каждому интересующему его вопросу накапливал факты.

Когда Константин Иванович высказал свои подозрения в отношении Урака, Сангинов запросил о нем Душанбе. Для проверки этого человека у него имелись все основания. Шофер прибыл издалека, его прошлое в колхозе никому не было известно. Настораживали кутежи с городскими жителями, которые он устраивал в Тигровой балке. Это было необычно для колхозников. Участие машины Урака, а возможно и его самого, в вывозе спрятанных в камышах мешков тоже говорило о необходимости проверки.

Подозрения Константина Ивановича были не напрасными. Из управления сообщили, что шофер уже дважды судим за квартирные кражи.

Вскоре у Сангинова появились новые данные об Ураке.

Занимаясь параллельно с расследованием «шелкового дела» проверкой магазинов, как было приказано начальником, он натолкнулся на одно из звеньев интересующего его дела.

На ловца и зверь бежит. Проверяя магазин «Ткани», Сангинов обратил внимание на то, что женщины нарасхват берут красивую радужную ткань. Это был редкий в этих местах, пользующийся большим спросом, знаменитый маргеланский ханатлас.

У Сангинова вызвали подозрения накладные, которые показал растерявшийся заведующий. Вахоб запросил Душанбинскую оптовую базу. Вскоре пришел ответ: ханатлас не направлялся в Вахшский уже более года. Накладные оказались поддельными. Вызванные из Душанбе ревизоры обнаружили в магазине и другие злоупотребления. Заведующий и его сообщники были арестованы. На допросе выяснилось, что «левый» ханатлас привозил в магазин шофер колхоза «Рассвет» Закиров Урак.

Итак, подозрения Константина Ивановича, что Урак занимается нечестными делами, оправдались.

С появлением на сцену ханатласа, «шелковое дело» еще больше усложнилось. До сих пор Сангинову было известно только о расхищении коконов, а сейчас установлены факты хищения дорогой шелковой ткани. Но как ткань попадала в руки воров? Где они ее брали: на базе или на месте производства — в Маргелане? Имеют ли связь расхитители коконов в Таджикистане с работниками Маргеланского комбината или это был одиночный, случайный факт? Как попал маргеланский ханатлас к шоферу Ураку? К серии этих вопросов добавились и новые: Что кроется за внезапным исчезновением Урака? Где он? Жив ли? Эти новые вопросы возникли тогда, когда Вахобу казалось, что он близок к цели, что основные звенья преступной цепи ему уже известны.

Сангинов решил доложить начальнику о последних событиях. Кабиров сидел за столом и чинил разноцветные карандаши. Последнее время среди начальников пошла мода не держать на столе ничего, кроме автоматической ручки и набора разноцветных карандашей. Время массивных чернильниц отошло. А Кабиров от моды не отставал.

Он, наверное, даже перещеголял всех, потому что его обширный стол был пуст, как Казахская степь поздней осенью. Только в центре стола возвышалась автоматическая ручка в форме ракеты на старте. Карандаши Кабиров складывал аккуратным треугольником.

Кабиров не спешил замечать вошедшего и продолжал свое занятие.

Когда последний карандаш лег в аккуратный треугольник, начальник тихо, как будто измотанный непосильным трудом (а говорить тихо, бесстрастно тоже стало модой среди некоторых начальников), прошептал:

— Ну что еще?

— Считаю необходимым, товарищ подполковник, снова вернуться к «шелковому делу»,— начал Сангинов, волнуясь за исход этого разговора.

Начальник протянул руку к карандашам, подровнял их, отодвинул подальше ручку и также, не глядя на Сангинова, еще тише сказал:

— А я не считаю!

— Я думаю, что надо провести обыск в кибитке шофера Урака. Он исчез после того, как передал ханатлас в магазин.

— А что это даст? Может быть, он где-нибудь запил? Если мы будем проводить обыски у каждого мелкого жулика, то нам другим делом некогда будет заниматься. Как-то у вас все просто получается, товарищ лейтенант.— Лениво перелистывая бумаги, поданные Сангиновым, процедил сквозь зубы Кабиров.— Никаких доказательств, одни догадки да предположения и — обыск!