Тигриные глаза - [6]

— Мы едем к Сюзанне на чашку кофе. Хочешь отправиться с нами?

— Нет, спасибо. Лео ведет меня на танцы в «Неллз».

— Это, пожалуй, будет веселее, чем весь вечер рассматривать новогодний подарок Виктора Сюзанне.

— Я думала, что тот огромный кусок алмаза…

— Нет, то был подарок на Рождество. Новогодний подарок — это картина.

— Одна из твоих?

— Ты шутишь. Современные вещи не вписываются в интерьер ее загородного дома на Солнечном берегу. Виктору приходится держать мои картины в своем офисе… Нет, на Новый год Сюзанна получила старинный голландский пейзаж с цветами.

"Линкольн-Континенталь» уносил их за город. Плавным движением Виктор опустил в руки Бриза небольшой пакет и небрежно поинтересовался:

— Как обстоят дела на рынке картин? Бриз аккуратно засунул пакет во внутренний карман пиджака.

— Ужасно в Скандинавии, еще хуже в Англии, неплохо в Германии, сносно в остальных странах Европы и великолепно в Гонконге… в общем-то, все еще сказываются последствия кризиса восьмидесятых.

В конце восьмидесятых, когда рухнул рынок ценных бумаг, предметы искусства подскочили в цене. Заметив, что аукционы сулят большую выгоду, многие бизнесмены решили сделать хороший бизнес на хорошем искусстве и, мгновенно став коллекционерами, стали скупать картины, как до этого скупали свиные окорока, зерно или нефть для последующей реализации. Цены на произведения искусства поднимались все выше и выше, и нашлись ловкие аукционеры, которые принялись подхлестывать этот бум, предоставляя клиентам большие кредиты, позволявшие тем повышать свои ставки до рекордных… И вот тогда деньгам, похоже, пришел конец. Цены на картины резко упали. Дельцы стали разоряться. За свою жадность восьмидесятых годов им пришлось расплачиваться в девяностых.

— Плохи дела и с бриллиантами. Никто не хочет покупать их во время спада, — проворчал Виктор. — А может быть еще хуже. Запасы алмазов у русских сейчас оцениваются более чем в три миллиарда долларов, и рынок рухнет как карточный домик, если им придется продать их, чтобы накормить миллионы своих голодных. Внутри России сейчас нарастает политическое давление на правительство с целью заставить его продать алмазы — и отнюдь не через «Де Бирс».

Бриз поднял на него удивленный взгляд.

— Я думал, что у «Де Бирс» мировая монополия на продажу алмазов и они имеют возможность держать свои цены. Виктор кивнул.

— Но если «Де Бирс» потеряет контроль, это будет смерти подобно. Цены мгновенно упадут. Надо, чтобы предложение не превышало спрос, — пояснил он, — и потому некоторым странам не разрешается производить столько алмазов, сколько они могли бы. Так, «Де Бирс» долгие годы удерживал добычу русских на четверть ниже того, что они могли бы дать. А теперь на рынке в Амстердаме стали нелегально появляться дешевые камни, про которые известно, что они — русские. «Де Бирс» вынужден скупать их, чтобы не сбить цены, но мы не знаем, как это долго продлится.

— А что, если у «Де Бирс» не хватит на это денег? — встрепенулась Сюзанна.

— Бесконтрольная продажа больших партий алмазов подорвет доверие к рынку, и цены на алмазы резко упадут, — мрачно сказал Виктор. — А если русские открыто начнут их продавать, минуя «Де Бирс», другие страны-производители выйдут из корпорации, и она уже не сможет контролировать мировые цены на алмазы.

— Поэтому цены станут падать еще быстрее? — спросил Бриз.

Виктор кивнул.

— И как только публика поймет, что бриллианты перестали быть выгодным средством вложения денег, рынок замрет, а может быть, рухнет вообще, если поднимется паника.

— И ты говоришь мне об этом теперь! — воскликнула Сюзанна, изображая негодование. Виктор тихо засмеялся.

— Меня это не очень беспокоит, иначе я бы не стал заводить разговор на эту тему. Русские схватили «Де Бирс» за горло, и он будет вынужден продавать их камни, придерживая всех остальных.

— Как ты любишь подразнить, — обиженно заметила Сюзанна. Она знала, что, заставляя ее волноваться, Виктор предупреждал, чтобы она не заходила с Бризом слишком далеко. И она перевела разговор на более веселую тему. — А я думала, что бриллианты надежны. Ведь их называют лучшими друзьями девушек.

— Никакой надежности на свете не существует, — с серьезным видом возразил Виктор. — Кто думает иначе, тот ошибается. — Он повернулся к Бризу. — Зато всегда есть шанс для тех, у кого крепкие нервы. Сейчас, говорят, можно сделать бизнес на предметах искусства.

Бриз подтвердил это кивком головы.

— Похоже, что вы уже приступили к этому. Возможно, это и не моя сфера деятельности, но приобретенный вами Балтазар ван дер Аст — один из самых значительных пейзажистов своего времени. Вообще-то не все старые мастера сегодня оценены по достоинству, хотя бы такие голландцы и фламандцы XVII века, как Ян ван Кессель, Томас Хеереманс, Ян Брейгель, которые…

— А почему так? — оживилась Сюзанна.

— Потому что их картины — большой раритет, — объяснил Бриз. — И на них нет такой моды, как на импрессионистов. Люди предпочитают приобретать старых мастеров с удостоверенной подлинностью. Как говорится, «старые деньги приобретают старое искусство». Требуется не менее полувека, чтобы просвещенное общество оценило художника.