Тигриные глаза - [5]

— Но когда я рисую, я ни о чем не думаю, кроме картины.

— Вот именно. Тебя не сковывают глупые детские мысли о неполноценности.

— Я стараюсь, дорогой, честное слово. Но если бы мне было дано говорить, я бы говорила, а не рисовала. Если бы мне нравилось появляться на телеэкране, я была бы актрисой. Когда же у меня берут интервью, я чувствую себя, как заяц в свете автомобильных фар, у которого от страха случается паралич мозга. Мне начинает казаться, что они хотят загнать меня.

— Они лишь недоумевают и удивляются, как такая маленькая и застенчивая женщина смогла сотворить такие впечатляющие картины.

— Я знаю. Однажды я собираюсь заявить: «Сознаюсь. Я их не рисовала. Я присвоила их. Их сотворила кучка несовершеннолетних карликов, которых я держу на цепи у себя в подвале. Вы довольны?"

— Может быть, психиатр… — неуверенно произнес Бриз. Плам отказалась встретиться с врачом.

В туалетной комнате русского ресторана, наблюдая за Сюзанной, которая, перед тем как вымыть руки, сняла свое кольцо с огромным бриллиантом, Плам позавидовала ее уверенной манере держаться. Но более всего в Сюзанне раздражала ее неизменная безмятежность, и слегка захмелевшая Плам решила сделать попытку потревожить ее покой.

— Неужели тебе не страшно носить такое кольцо, Сюзанна? Ты не боишься, что даже здесь, в центре города, какой-нибудь бандит отхватит его вместе с пальцем?

— Нет, конечно. Когда я выхожу, я просто поворачиваю кольцо так, чтобы камень находился у меня в ладони. — Плам встретила в зеркале довольный и уверенный взгляд Сюзанны. — А в такую погоду я, конечно же, надеваю перчатки. Но, как бы то ни было, в новом году я решила ничего не бояться. А ты что-нибудь решила ради Нового года?

— Да, конечно! — радостно отозвалась Плам. — Я решила не заниматься больше оральным сексом.

Сюзанна смотрела на нее в зеркале так, словно не могла поверить своим ушам.

— Нам всем вбили в голову, — завелась Плам, — что если не делаешь этого, то ты в сексе не тигрица, а самая обыкновенная неудачница.

Стоявшая рядом Дженни кивнула с серьезным видом, соглашаясь с ее словами.

— Во всех романах нам внушают, что женщины, которые не занимаются этим, теряют своих мужей.

— Думаю, нам лучше вернуться к мужчинам, — ледяным тоном проговорила Сюзанна и вылетела из туалета.

Плам рассмеялась, встретив в зеркале широкую и добродушную улыбку Дженни, которая даже в полночь давала почувствовать, что солнце все еще светит. Дженни была настоящей подругой, готовой немедленно прийти на помощь, согреть и проникнуться сочувствием.

В золотистых глазах Дженни все еще горели озорные огоньки, когда она принялась приглаживать свои густые и непокорные пряди.

— Если бы Сюзанна не сорвалась как ужаленная, я бы добавила, что мне нравятся орогенитальные контакты. Что я люблю проявлять власть и мне нравится чувствовать, как мужчина извивается от удовольствия и требует, чтобы я продолжала.

— Лео повезло с тобой.

— Мы еще не занимались этим, но думаю, что сегодня займемся. А если нет, то придется проконсультироваться у Лулу.

Вообще-то у Дженни были проблемы с мужчинами. Ее многочисленные короткие связи никогда не перерастали в длительную привязанность. Они часто обсуждали это с Лулу, которая была у них авторитетом в области секса, отчасти потому, что всегда имела свой твердый взгляд на эти вещи. Дженни знала Лулу с детского сада, а Плам — со времен художественного колледжа, когда три девушки инстинктивно сбились в группу, чтобы защитить себя от окружающего мира. И двадцать лет спустя эта задача все еще оставалась актуальной.

Дженни отказывалась признать теорию Лулу, которая объясняла ее проблемы с мужчинами тем, что Дженни хотела слишком много и быстро. Мужчины чувствовали ее нетерпеливую тягу к постоянству, и это, по мнению Лулу, отпугивало их.

Дженни же видела только то, что ей хотелось видеть, и во всех своих бедах винила свой рост, который был у нее под шесть футов[1].

— Во всем виновата анатомия, — мрачно говорила она. — Мужчины предпочитают миниатюрных женщин, таких, как Плам, с которыми они кажутся себе большими и сильными.

— Чепуха, — обычно возражала ей Плам. — Ты выглядишь, как одна из тех эффектных героинь со струящимися волосами, которых изображают на французских марках.

— А ты маленькая и прелестная, как куколка на макушке рождественской елки. Когда мужчины смотрят на тебя сверху вниз, они тут же попадаются на крючок. Им не нужны женщины одного с ними роста. Их взгляды скользят мимо меня, потому что я высокая. Они не замечают меня.

— Некоторым нравятся амазонки, — участливо замечала Лулу. — А нам вообще наплевать, какой у тебя рост.

Плам с Лулу потребовались годы, чтобы убедить Дженни отказаться от оборочек и бантиков, как у кукол, и начать одеваться сообразно своей фигуре и возрасту. Теперь она носила сшитые на заказ брючные костюмы с пиджаками в стиле Греты Гарбо, а длинные медово-золотистые волосы запихивала под большие театрального вида фетровые шляпы от Герберта Джонсона. Но мужчины все равно по-прежнему сторонились ее.

Пока Дженни сражалась со своими волосами перед туалетным зеркалом, Плам продолжала: