Тигриные глаза - [124]

— Надеюсь, я не очень давил на тебя, — сказал он извиняющимся тоном.

— Я рада этому. Ты всегда говорил мне, что работе можно предаваться время от времени, но построенные таким образом карьеры встречаются только в пляжных романчиках.

— Мне нет нужды говорить тебе, что ты не можешь отдавать себя живописи только наполовину. Я знаю, ты должна выкладываться полностью, иначе ты несчастлива.

Наступила тишина. Они стояли, разделенные несколькими шагами, в разных концах спальни. «Сколько еще будет продолжаться болтовня об этом чертовом бьеннале? — думала Плам. — Сколько еще они будут откладывать разговор, который, как они оба знают, должен состояться?"

— Я всегда буду благодарна тебе. Бриз, — нервничая, пробормотала Плам, — за то, что ты способствовал моим занятиям живописью и помогал моей карьере.

— Эта маленькая речь прозвучала так, словно ты собралась бросить меня и уйти на все четыре стороны.

Они глядели друг на друга. Бриз — с обидой и горечью во взгляде, Плам — с несколько уверенным вызовом. Она не думала вот так сразу вступать в окончательные объяснения, но, наверное, в такой ситуации это был лучший выход из положения.

Наконец Бриз проговорил:

— Ты бы лучше рассказала мне о нем.

— Значит, ты догадался.

— Это нетрудно. Достаточно взглянуть на твое лицо.

Плам почувствовала облегчение и чуть расслабилась. Но ощущение вины не проходило. Она ждала от Бриза чего угодно, но только не этого покорного смирения.

Рассказ о Поле, который она не раз прокручивала в голове во время полета в Лондон, прозвучал как слащавая история из журнала «Настоящее приключение».

Бриз не удержался от едких замечаний:

— Он, наверное, один из тех сюсюкающих Железных Джонов, что ходят нечесаными, в грязных сапогах, клетчатых рубахах и брезентовых штанах, под которыми носят кальсоны. Уик-энды он, наверное, проводит, бегая голым по лесу, или валит деревья на дрова для своей печки. Он водит пикап или болотоход?.. Или больше смахивает на современного Жан-Жака Руссо своими интеллигентскими рассусоливаниями? В изголовье его кровати висит надпись:

"Человек рожден свободным, но всюду скован цепями»?

По выражению лица Плам он понял, что попал в яблочко, и набросился с новой силой.

— Как на том гаитянском полотне: «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?» Ради бога, Плам, не впадай в мистику. Мистические послания погубят твое дело… — Бриз резко оборвал свои насмешки, вспомнив, что ему нужен мир, а не война, и сказал сдавленным голосом:

— Этого следовало ожидать…

Плам выкрикнула с возмущением:

— Поль — это не детская месть!

— Может быть, неосознанная. Но если нет, объясни, что в нем такого привлекательного. Что ты нашла в этом проходимце?

Бризу стало не по себе от появившегося в глазах Плам мечтательного выражения и ее смягчившегося голоса.

— Что я нашла в нем? Простоту, прямоту и мягкость. Поля не пугает этот мир. Он не отличается ни неуравновешенностью, ни излишней рассудительностью, не ищет ни у кого недостатков и ничего не имеет против других людей.

— Все это больше напоминает монаха, чем мужчину, — усмехнулся Бриз. — Так ли уж страстно он влюблен в тебя?

— Поля многое привлекает в жизни, но больше всего он дорожит ее простым укладом. Он говорит, что простота приносит счастье.

— Простота — это что, когда нет центрального отопления? — мерзким тоном поинтересовался Бриз.

Этот его тон стал для Плам той песчинкой, которая склонила чашу весов в пользу Поля. Ее колебания, не прекращавшиеся с того момента, как она рассталась с Полем, кончились. Она сказала Бризу, что хочет оставить его и жить в Волвере. И объяснила почему. В заключение добавила, что Бриз может остаться ее агентом, но впредь она не намерена выдавать столько картин, как прежде. То время, когда она работала, как фабрика по изготовлению художественной продукции, кончилось.

Бриз взорвался:

— Он показался таким необыкновенным любовником, потому что тебе просто больше нечего было делать в той дыре! Ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни!

— Самой большой ошибкой было бы остаться здесь.

— Что именно вдруг перестало тебя устраивать в нашей жизни?

— Наша совместная жизнь стала просто привычкой.

— А что в этом плохого? Это удобная привычка. Как раз этим она нравится мне. Помнишь, у Томаса Харди Габриэль говорит своей возлюбленной: «Как ни посмотришь ты, тут буду я, как ни посмотрю я, тут будешь ты».

— Но как посмотреть, если тебя нет дома, Бриз?

— Не так уж ты скучаешь, когда меня нет дома, — возразил Бриз. — Болтаешь с подругами или заберешься пораньше в постель, чтобы там и поужинать и посмотреть видео.

— Но не каждый вечер.

— Ради бога, Плам! Стоит только тебе снять эту паршивую трубку — и ты сможешь отправиться на любую вечеринку в этом городе. И друзей для этого у тебя предостаточно. Я же твой муж, а не сопровождающий.

— Наверное, поэтому ты никогда не уделял мне достаточно внимания.

Бриз, удивленный ее непреклонностью, проворчал:

— Согласен, я не идеальный муж, но последние десять лет в нашей жизни в целом все складывалось удачно. Я давал тебе все, что ты хотела, и все, что мог. Но я не могу превратиться в современного простака только потому, что ты решила, будто в этом году тебе требуется именно это.