Тигр! Тигр! - [26]

— Не думаю. У тебя остались шрамы под кожей, Гулли — от татуировки и от операции. Иголочные шрамы. Они не видны обычно, но стоит тебе потерять самообладание, дать волю чувствам, как они наливаются кровью… когда тебя охватывает страх, бешенство, страсть… Ты понимаешь?

Он покачал головой, все еще изучая свое лицо, пораженно ощупывая его.

— Ты хотел носить меня в кармане, чтобы я колола тебя булавками, когда ты выходишь из себя… У тебя есть теперь кое-что лучше этого, Гулли, или хуже, бедный мой милый. У тебя есть твое лицо.

— Нет, — закричал он. — Нет!

— Тебе теперь нельзя ни на секунду терять контроль над собой, Гулли. Ты никогда не сможешь много пить, сильно ненавидеть, очень любить… тебе придется держать себя в железных тисках.

— Нет! — отчаянно настаивал он. — Все можно изменить. Бэйкер сможет или кто-нибудь другой. Я не хочу отказываться от чувств из боязни, что превращусь в чудовище!

— Думаю, ничего нельзя сделать, Гулли.

— А пересадка кожи.

— Шрамы чересчур глубоки. Ты никогда не сможешь избавиться от своего клейма, Гулли. Придется научиться жить с ним. С внезапной вспышкой ярости Фойл отшвырнул зеркало. Кроваво-красная маска вновь зардела под кожей. Он бросился в тамбур и стал судорожно напяливать скафандр.

— Гулли! Куда ты? Что ты собираешься делать?

— Достать инструменты! — выкрикнул он. — Инструменты для проклятого сейфа.

— Где?

— В астероиде. У них там десятки складов, набитых инструментами с разбитых кораблей. Там должно быть все, что мне нужно. Не ходи со мной. Могут возникнуть осложнения. Как теперь мое личико? Дает о себе знать? О, господи, ниспошли мне испытание!

Фойл нашел ход в обитаемую зону и заколотил по двери. Он ждал, и снова колотил, продолжая свой повелительный вызов, пока люк не открылся. Из него высунулись руки и втянули Фойла внутрь, после чего люк захлопнулся.

Фойл моргнул и оскалился, глядя на Джозефа и сгрудившихся невинных братьев с чудовищно разрисованными лицами. Он понял: его лицо сейчас ярко пылает, так как Джозеф неожиданно отпрянул и кошмарный дьявольский рот по слогам прочитал: «НОМАД».

Фойл пошел сквозь толпу, грубо расталкивая всех в стороны, и сокрушительно ударил Джозефа сжатым кулаком. Он бродил по жилым коридорам, смутно припоминая их, пока, наконец, не наткнулся на склад: полупещеру, полукамеру, где хранились инструменты.

Он рылся, отбрасывая ненужное, отбирая дрели, алмазные сверла, кислоты, толовые шашки, запалы. В медленно вращающемся астероиде общий вес набранного не превышал ста фунтов. Наспех перевязав все это кабелем, он вышел из склада.

Джозеф и братия поджидали его. Они набросились, как блохи на волка. Фойл жестоко бил их, расшвыривал и топтал — безжалостно, свирепо, упоенно. Скафандр защищал его от ударов. И он неумолимо шествовал по коридорам, ища люк, ведущий в пустоту.

В шлемофоне раздался голос Джизбеллы, слабый и тревожный.

— Гулли, ты слышишь меня? Это Джиз. Гулли, слушай.

— Ну.

— Две минуты назад появился чужой корабль. Он по другую сторону от астероида.

— Что?!

— Весь расписан желтым и черным, как шершень.

— Цвета Дагенхема!

— Значит, нас все-таки выследили.

— Дагенхем, очевидно, следил за мной с тех пор, как мы вырвались из Жофре Мартель. Я просто болван, не подумал об этом. Как он выследил меня, Джиз? Через тебя?

— Гулли!

— Не обращай внимания. Неудачная шутка. — Он глухо рассмеялся. — Надо спешить, Джиз. Одевай скафандр, беги на «Номад», к сейфу. Спеши, девочка.

— Но…

— Кончаю. Они могут прослушивать нашу волну. Скорей!

Он проложил себе путь сквозь заслон у запертого люка, разбил его и вышел в пустоту внешних переходов. Ученый Люд временно отказался от погони лишь для того, чтобы закрыть люк, но они не собирались оставить его в покое.

Джизбелла ждала у сейфа. Она сделала движение к рации. Фойл прижал свой шлем к ее и прокричал:

— Никакого радио! Запеленгуют! Ты ведь слышишь меня?

Она кивнула.

— Хорошо. У нас есть. может быть, час, пока нас не найдет Дагенхем или не разыщет Джозеф и его братия. Мы попали с тобой в дьявольский переплет. Надо пошевеливаться.

Она снова кивнула.

— Сейф вскрывать некогда… а потом еще перетаскивать слитки.

— Если они там.

— Дагенхем здесь, не так ли? Вот лучшее доказательство. Нам придется вырубить весь сейф и целиком перетащить его на «Уикенд». Потом — вперед.

— Но…

— Слушай и делай, что я велю. Возвращайся на корабль и выброси все лишнее. Все, без чего можно обойтись… все запасы, кроме НЗ.

— Почему?

— Потому что я не знаю, сколько тонн в этом сейфе. Наша яхточка когда-нибудь вернется на Землю, поэтому мы не можем позволить себе рисковать. Очисти корабль. Быстро! Иди, девочка. Иди!

Фойл отбросил ее в сторону и, больше не взглянув в ее сторону, накинулся на сейф. Он был встроен в корпус, массивный стальной шар четырех футов в диаметре, приваренный к каркасу «Номада» в двенадцати местах. Каждый стык Фойл поочередно атаковал кислотами, дрелью и термитом. Он следовал теории напряжения… нагреть, охладить и травить сталь до разрушения ее кристаллической решетки. Брал металл на усталость.

Вернулась Джизбелла. Фойл понял, что прошло 45 минут. Он весь взмок. Руки его дрожали, и все же массивный глобус сейфа удалось отделить от корпуса, растопырив двенадцать вывороченных ребер. Фойл судорожно махнул Джизбелле. И хотя они вместе налегли на шар, им не удалось стронуть его с места. Когда они в изнеможении отвалились, черная тень закрыла на миг солнечный свет, льющийся через дыры в корпусе «Номада». Фойл прижал шлем к Джизбелле.