Тигр, олень, женьшень - [8]

Я вскинул винчестер и прицелился между глаз. И только в этот момент рассмотрел, что голова слегка припорошена снегом. Она совершенно неподвижна. Как ни странно, хватило выдержки не выстрелить, но держа палец на спусковом крючке, медленно сделать еще шага три. И когда стало очевидно, что хищник мертв, все равно приблизился вплотную с опаской.

Протянул руку, взял за стоячее, с черной кисточкой на конце ухо. Оно показалось твердым, как кусок древесной коры. Готов! Опрокинул зверя на бок и залюбовался. Крупный, упитанный, рыжевато-серый котище с темными пятнами по бокам и спине, с черным колечком на коротком хвосте, белыми грудью и животом. Нашел! Теперь он мой! Теперь я его доставлю Риду и удивлю всех! И папа похвалит!

Разгреб снег, разложил костер, наскоро пообедал. Взял кота на веревку и, оставляя в снегу глубокую борозду, стащил зверя в распадок к одинокой жилой фанзе, которую рассмотрел с горы в бинокль. Там и переночевал эту ночь, подрядив хозяина доставить трофей на новую базу. Мы вышли рано, но лишь после полудня перевалив по санному следу экспедиции становой хребет, к вечеру добрались до небольшой деревушки.

По привязанным во дворе собакам определили фанзу, которая стала очередной базой экспедиции. Смеркалось, крепко подмораживало. Уже войдя во двор, за оклеенной плотной шелковистой бумагой дверью я услышал смех и громкий говор.

— Мистер Рид! — шумел наш бесцеремонный дядька Виктор. — Мистер Рид, гив ми виктролла плиз!

Снова общий смех и ворчливый ответ Рида:

— Виктор, гив ми линкс! Майкл, передайте ему, что виктролла будет работать только на сале рыси. Понятно? А где она, где рысь?

Я не мог удержаться от эффекта и крикнул с улицы:

— Вот она, смотрите!

Дверь с треском распахнулась и все, несмотря на мороз, высыпали во двор. И впереди сам Рид. Он сверкнул коронками, хлопнул меня по плечу и пожал руку.

— Браво, молодец! Вот кому будет музыка и… фруктовый компот!

Папа потрепал меня по загривку:

— Молодчина! Ребята, тащите рысь на кухню, а ты давай, пойдем в комнату, расскажешь, как и где нашел. Я немного беспокоился…

С меня стянули рюкзак, винчестер и бинокль, понесли их в фанзу. После ужина Рид долго священнодействовал на кухне над рысью: взвешивал, замерял, обдирал, не доверяя этих операций никому, а я подробно рассказывал ребятам, как чуть было не выпалил в мертвую голову.

Спустя неделю экспедиция пересекла узкоколейную железную дорогу, связывающую Сейсин с приграничным городком Мусан, и двинулась на запад к районному центру Енса. В самую глушь корейских гор, где, как говорили, кончалась всякая цивилизация. По белому, накатанному санями тракту, петляющему через лесистые хребты, тянулась разномастная и разнокалиберная вереница: свора из двух десятков собак с поводырями, санный обоз о шести рыжих бычках, группа пеших охотников в самодельных серо-белых замшевых куртках и меховых шапках, возглавляемая двумя всадниками — отец и Рид, на сивом и сером иноходцах.

Но избегал шагать пешком и хитрый дядька Виктор. Он приспособил как ездовых нескольких крупных волкодавов. Нашел огромное, выдолбленное из векового тополя корыто, наморозил на дно ледяную корку и катил в нем, как заправский каюр, но старался не попадаться на глаза американцу, который считал это святотатством, грозился уволить. Кучерявый, горбоносый, ленивый богатырь (он в одиночку сгружал с телеги одиннадцатипудовые бочки с цементом) всякий раз пробкой вылетал на дорогу и клялся больше не кататься, но как только плотная фигура всадника скрывалась за поворотом, вновь невозмутимо влезал в свое корыто.

В очередной деревушке отец намечал следующий табор, квартирмейстер Иван организовывал постой для людей, собак и бычков, а охотники рассыпались в поисках хищников. Однако желудь не уродился и тут, и пословица «где кабан, там и тигр» вполне себя оправдывала. Рид злился, по вечерам устраивал сцены, грозился свернуть экспедицию. Олсуфьев незаметно подмигивал:

— Меньше внимания на этого неврастеника. На нет и суда нет. Не бейте зря ноги: поднялись на сопку, развели костер и сидите, кипятите чай. Где вы возьмете ему тигров…

В последующие годы к нам приезжало немало разных иностранных охотников: англичан, шведов, испанцев, американцев — и в основном это были милые и деликатные люди. Но Рид являл характерный пример выскочки «из грязи в князи». Он считал, что за свои деньги имеет право требовать все что угодно. К тому же оказался еще и авантюристом.

В конце пути показалось большое село Енса. Магазин, полиция, почта. Мы заняли одну из самых больших фанз, и вечером пожаловали гости: полицмейстер японец с помощником корейцем.

В хозяйской гостиной Рид, отец и Олсуфьев принимали начальство. Блестя очками на большом красноватом, лупившемся от мороза носу, переводил Жорж Гусаковский. Все расселись на плоских подушках. Мы, рядовые, расположились в соседней комнате, однако двери за высоким порогом были прикрыты наполовину, поэтому разговор на японском, русском и английском долетал отчетливо. После поклонов и витиеватых приветствий началась деловая беседа. Немного о политике, о планах экспедиции, о тиграх.