Тиф - [6]
— Черт вас подери, Сергей Иванович! уж умирайте вы раньше, коли у вас есть охота…
— Да это пустяки… Поверьте, что умереть — это все равно что ничего!..
— Как ничего?! Может быть, вам ничего, а мне очень чего… Я не хочу сдыхать в этом кладбище.
Тогда Заелов начинал, как бы в утешение, развивать перед своим собеседником свою мистическую теорию о второй жизни, следующей непосредственно за смертью тела, приправляя ее разными необыкновенными историями.
— Вы наденете светлую оболочку и будете гулять по земле, где и как вам угодно. Все будет тогда представляться в другом виде и все желания, не сбывшиеся при жизни, сбудутся тогда как наяву и еще лучше…
Подобные разговоры хотя и были иногда интересны, но не способствовали поддержанию веселого и беззаботного настроения.
Наконец общество оживилось вследствие возвращения из полкового штаба Вьюшина.
В первых числах января к офицерскому дому подкатил фургон, и из него вылез веселый поручик. Самойлов, увидав его, широко улыбнулся и сказал: «Сюда пожалуйте, ваше благородие!»
Вьюшин поправил очки на носу, поздоровался с Самойловым и сказал: «Смирно!» Самойлов комически выпятил грудь, протянул руки по швам и, подняв голову кверху, сказал:
— Не дышу, ваше благородие…
— Что от тебя водкой не пахнет? Неужели в этом доме водки нет?!
— Второй день на монастырском положении.
— Да не может быть! Экое несчастие! На обед что будет?
— Суп без кореньев, сухари-мухари, битки на жаркое, а на кондитерское пирожное — что сами привезти изволите.
— Ох, битки, битки! Где же господа-то? Возьми полушубок!
Самойлов снял с Вьюшина полушубок и указал ему на лестницу. Приезду его все обрадовались.
— А, «танцмейстер»! здравствуй! — сказал Иловлин.
— Здравствуй, моя радость! И мороз же сегодня — страсть! Все внутренности застудил… — говорил Вьюшин, хлопая красными, как морковь, руками. — Что же, водки нет?
— Да вот всю выпили… Тут один казачий есаул…
— Не говори! Я понимаю все теперь! Это он сожрал всю водку; говорил я тебе сто раз, красота ты моя неописанная, не связываться с казаками, потому они верхом, и за ними не угонишься… Ну, угощай чаем, когда так!
— Стремглав самовар подаю! — раздался голос Самойлова из соседней комнаты.
Вьюшину было лет около тридцати; он был небольшого роста, скорее худой, чем полный, и ходил с перевалом. Рыжеватые усы имели вид подстриженных, а остальная растительность на лице росла кустами. Обыкновенно он говорил сиплым тенорком, в самом тоне которого слышалось добродушие; иногда он менял тон и переходил в искусственный бас. Офицеры любили Вьюшина за то, что он был добросердечный, хороший товарищ и веселый парень, обладавший счастливою природною способностью одним видом рассмешить общество. На последнем полковом празднике, под влиянием спиртных напитков, он протанцевал какой-то дикий танец, уверяя всех, что это канкан, за что и получил название «танцмейстера». Он никогда ничего не домогался, никому не завидовал, сердился очень редко и душевное равновесие поддерживал, еще в большей мере чем есаул, крепкими напитками. Он пил с одинаковым удовольствием и водку, и вино, и пиво, но находил, что пиво сравнительно неудобно. «Водка компактнее, — говорил он, — а для пивных бутылок надо держать особое помещение».
VI
Поздоровавшись со всеми, Вьюшин уселся на свою кровать и позвал денщика снимать с себя сапоги, намокшие от снега. Операция эта сопровождалась разными затруднениями; кровать ездила вслед за сапогом и становилась на дыбы; денщик кряхтел, хватался то за подъем, то за каблук, плевал на руки и, срываясь несколько раз, приговаривал: «Ишь, окаянные! Прилипли!»
На вопрос Иловлина, отчего у него опухло несколько лицо, Вьюшин объяснил, что четвертого дня он целую ночь не спал, встречая Новый год у воинского начальника в К*.
— Ральницкий… ты его, кажется, знаешь? Он, так же как и я, ненавидит хлебное вино…
— Ну, что у нас в полковом штабе делается?
— В карты играют и от скуки бесятся… Кажется, скоро дойдет до того, что кусаться начнут… А тут еще представления пошли за последние дела…
— Ах, голубчик! К чему меня представили?
— Тебя?.. кажется, к Станиславу на шею…[11]
— Это несправедливо; могли бы золотую саблю дать…
— Боже праведный! — воскликнул Вьюшин, затыкая уши. — И ты туда же лезешь? Избавь ты меня, сделай такую милость, от этих наградных разговоров! Людям жрать нечего; изорвались, измучились, а тут награды да кресты! Отчего мне золотую саблю не дали? Отчего мне Владимира не дали?[12] Погоди, может быть, все получим кресты, только деревянные… Ах, как я рад, что уезжаю из этой ямы! Уж так рад, что если б была водка, опять бы выпил…
— Ты говоришь, что ты уезжаешь? Куда уезжаешь?
— А меня посылают за годовыми вещами в Александрополь…[13] А ротой будет пока заведывать Чирков…
— Вот счастливец-то!
— Опять завидуешь!.. Да я, может быть, на дороге десять раз шею вывихну.
— Поручение можно тебе дать?
— Поручение давай… У меня этих поручений целая записная книга… Одному Порошину десять фунтов пиленого сахару и десять фунтов свечей. И на кой черт ему столько свечей, когда он в карты не играет и, кроме приказов, ничего по вечерам не читает? Должно быть, есть их будет… Больше всех надавал поручений Леман, немецкая душа; всего понемножку: свечей три фунта, подтяжки (зачем ему подтяжки?), чаю полфунта, монпансье три коробки, сапоги взять у сапожника, четыре лимона, ваксы коробку и так далее… Что с этими лимонами станется, когда их довезу? Я тоже торопиться не буду, а уж покучу в Александрополе — страсть! Там теперь много разных дам наехало… Всех буду уверять, что я Эрзерум взял… Из одной гостиницы в другую, пока все буфеты не выпью… Какому-нибудь подрядчику сделаю неприятность на лице… На всех извозчиках переезжу… А уж отдыхать буду до бесконечности: сначала на одном боку полежу, потом на другом. а потом в баню, в баню!..
Таинственные сновидения, спиритические явления, астральные тела, восковые автоматы, колдовство и суккубы — таков мир фантастических рассказов А. Бежецкого. Под этим псевдонимом выступал в печати удостоенный многочисленных наград за храбрость военный инженер, генерал А. Н. Маслов (1852–1922). Многие рассказы Бежецкого переиздаются в настоящем издании впервые.
А. И. Эртель (1885–1908) — русский писатель-демократ, просветитель. В его лучшем романе «Гарденины» дана широкая картина жизни России восьмидесятых годов XIX века, показана смена крепостнической общественной формации капиталистическим укладом жизни, ломка нравственно-психологического мира людей переходной эпохи. «Неподражаемое, не встречаемое нигде достоинство этого романа, это удивительный по верности, красоте, разнообразию и силе народный язык. Такого языка не найдешь ни у новых, ни у старых писателей». Лев Толстой, 1908. «„Гарденины“ — один из лучших русских романов, написанных после эпохи великих романистов» Д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга впервые за долгие годы знакомит широкий круг читателей с изящной и нашумевшей в свое время научно-фантастической мистификацией В. Ф. Одоевского «Зефироты» (1861), а также дополнительными материалами. В сопроводительной статье прослеживается история и отголоски мистификации Одоевского, которая рассматривается в связи с литературным и событийным контекстом эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлено весьма актуальное во времена пандемии произведение популярного в народе писателя и корреспондента Пушкина А. А. Орлова (1790/91-1840) «Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих», впервые увидевшее свет в 1830 г.