Тибериумные войны - [58]

Теперь на экране стали быстро сменять друг друга различные кадры: ребятишки, играющие в бочче, группа музыкантов на сцене, ужин в большой семье.

— Жизнь здесь на редкость тяжела, и счастливчики в Синих зонах даже не могут представить себе все ее ужасы и трудности, но эти люди продолжают жить. Я говорю о детях, прекращающих играть в мяч после сигнала о приближении ионной бури. О музыкантах, делящихся своим искусством. О людях, наслаждающихся обществом друг друга. (На экране появился кабинет мэра.) Мэр Моне Лебниц не зная усталости трудится на благо жителей своего города. Таких руководителей найти непросто. Он мог бы сдаться, принять поражение, но продолжает бороться ради своих избирателей. Солдаты ВОИ сейчас ведут третью войну против Нод, но для Моне Лебница это второстепенная забота: он продолжает войну, в которую человечество вступило в тысяча девятьсот девяносто пятом году. Он держится с достоинством, честью и мужеством. И пока такие люди, как он и его команда, продолжают сражаться, мы можем надеяться на победу.

Затем в кадре возник компьютер, на мониторе которого было мужское лицо.

— Возможно, война подошла к его родному городу ближе, чем полагает мэр Лебниц. Большинство Желтых зон являются центром активности Нод, но Ж-шесть в целом и Юго-Восточное побережье в частности оставались свободными от влияния Братства. Однако в отеле, где я остановилась, ко мне подошел этот человек и пытался убедить меня присоединиться к Братству Нод. (В кадре снова сама Аннабелла.) Естественно, я отклонила его предложение. Он утверждал, что тибериум включен в процесс естественной эволюции общества, но то, что я видела в Атланте, убедило меня в том, что тибериум ничем не отличается от любого другого источника заболеваний, и либо мы искореним его, либо он убьет нас. Вот что такое тибериум, вот что представляет собой Нод и вот с чем борются каждый день достойные восхищения жители Атланты.

Мелькание кадров закончилось. Пенни увидела все, что было нужно.

— Что скажете? — спросил мягкий, приятный высокий голос.

— Мне нравится, что ты так долго держала на экране лицо парня из Нод. Жаль, что эту часть придется вырезать.

Аннабелла моргнула.

— Что?

Пенни улыбнулась. Она ожидала подобной реакции.

— Ты вырежешь все об этом вербовщике из Нод, и мы передадим этот материал ВОИ.

— Что? — Аннабелла встала.

— Успокойся, Аннабелла, Это и тебе на пользу пойдет.

— Мой репортаж подвергнется цензуре?

— Нет, мы сообщим профессионалам об активности Нод в Ж-шесть, чтобы они приняли соответствующие меры.

Всплеснув руками, Аннабелла воскликнула:

— Значит, мы просто передадим часть моего репортажа ВОИ? Это ведь неправильно, Пенни! Наша работа сообщать новости, а это, несомненно, новость.

— Да, новость. Но и ВОИ эти сведения крайне необходимы.

— Это их проблема, — резко произнесла Аннабелла.

— Нет, и наша тоже. Присядь.

— Пенни…

Наклонившись вперед, Пенни произнесла громче:

— Сядь и заткнись.

Аннабелла, казалось, только сейчас заметила, что начальница не в том настроении, чтобы с ней шутить. По правде говоря, до настоящего момента Пенни и не проявляла излишней строгости и серьезности, поскольку ожидала негативной реакции с ее стороны.

После того как Аннабелла села — или, скорее, упала — на стул для гостей, Пенни сложила руки на столе.

— Свобода прессы также означает, что мы вольны не выпускать в эфир тот или иной сюжет, если это принесет больше пользы.

— И каким же образом это принесет больше…

Выдохнув сквозь зубы, Пенни ответила:

— Если ты помолчишь, я расскажу.

— Извините. — Тон Аннабеллы даже отдаленно не напоминал извиняющийся, но Пенни не стала к этому придираться и откинулась на спинку стула.

— Если мы выпустим твой репортаж в эфир в первоначальном виде, произойдет следующее: ВОИ выяснит одновременно со всеми, что Нод усиливает вербовку в зоне Ж-шесть. Это неудивительно: после взрыва «Филадельфии» они активизировались повсюду, но Ж-шесть все же находится в зоне контроля ВОИ. Итак, если боссы ВОИ узнают об этой вербовке из выпуска новостей, которые смотрят все, они жутко разозлятся, что мы не поделились с ними этой информацией. Плюс, конечно, нодцы, увидев этот сюжет, затаятся, и ВОИ станет труднее их отслеживать. Более того, ВОИ будет относиться к нам с подозрением и, возможно, начнет ограничивать нам доступ или вовсе сделает нашу жизнь невыносимой.

— И все это, — быстро добавила Пенни, прежде чем Аннабелла успела в очередной раз ее прервать, — только из-за того, что ты хочешь сохранить фрагмент, фактически не являющийся частью твоего репортажа. Посмотри его снова, Аннабелла. Ты ведешь речь о героических людях, а затем перескакиваешь на другое и начинаешь говорить о себе.

Скрестив руки на груди, Аннабелла спросила:

— А что случится, если мы не дадим в эфире этот фрагмент?

— У меня есть подруга в оперативно-разведывательном отделе ВОИ. Она может использовать твой сюжет, чтобы проследить за Нод тихо, без ажиотажа.

На голограмме Пенни начал мигать огонек — поступил входящий вызов. Увидев, кто это, Сундео усмехнулась:

— А вот и она, легка на помине.

— Подождите, — произнесла Аннабелла, прежде чем Пенни успела активировать входящий вызов. — Я еще не дала согласия на то, чтобы вы поступили так с моим репортажем.