«ТИ-ВИ» (Рассказы о телевидении) - [28]
Что она передает на город?
Первое, конечно, — что в самой студии происходит.
Второе — это то, что вне студии, за пределами. То, что видят Пэ-Тэ-Эс, а еще — что из других городов прилетает.
Здесь ей помогает ее некрасивый помощник — приемная антенна. Ты ее, может, видел, она за студией стоит. Конечно, не такая высокая и красивая, но дел у нее не меньше. Хватает. Без ее помощи ее красивая сестра раза в три бы меньше рассказывала, чем при ней.
Главное, что приемная антенна делает, — принимает сигналы от Пэ-Тэ-Эс.
Сергей Иванович вынул из-за пазухи блокнот и нарисовал в блокноте:
— Вот видишь, — сказал он, — на высоте ста двадцати восьми метров на эту башню надето словно ожерелье из тарелочек. Таких ожерелий три. Это приемные антенны. Когда Пэ-Тэ-Эс начинают передачу, эти тарелочки начинают вращаться вокруг своей оси и останавливаются только тогда, когда сигнал от Пэ-Тэ-Эс попадает точно в центр каждой из тарелочек, и. значит, волны от Пэ-Тэ-Эс, как караси, каждая шлепается на тарелочку, и ни одна не пролетает мимо.
С приемной антенны волны эти идут на усиление, вот в этот маленький домик, а из домика — к нашей красавице — передающей антенне, и с нее уже разлетаются по городу.
Теперь, видишь, эта большая тарелка, целый таз, слева, пониже. На него шлепаются, добравшись сюда из последних сил, волны из других городов, в основном из Москвы.
А почему из последних сил? — спросил я.
— Потому что далеко, — ответил он. — И никогда бы им не долететь, если бы не спасительные островки — ретрансляторы.
— Какие спасительные островки?
— А ты знаешь сказку Андерсена о двенадцати братьях, которые, чтобы через море перелететь к единственной своей сестре, превращались в лебедей, а долетев к ней, снова превращались в людей? Если принять, что братья — это, скажем, наши дикторы, а лебеди — радиоволны, получается вроде как телевидение.
И помнишь, там еще написано, что как раз на середине пути их силы кончались, и они непременно гибли бы, если бы не маленький островок.
Ретранслятор — это и есть такой островок.
На нем лебедь-волна отдыхает, набирается сил и дальше летит.
И еще там написано, что в облаках они не знали, как дальше лететь, а с островка всегда видна была их земля.
Вот тебе и вторая роль ретранслятора.
Потому что с верхушки одного ретранслятора всегда видна торчащая из-за горизонта верхушка второго.
И этот ретранслятор направляет волну точно на следующий.
А я уже говорил, что телеволна — это такой особенный лебедь, который летит только прямо.
Ему неважно, что земля под ним закругляется, все дальше вниз уходит, — он летит себе прямо, в пространство.
Тут-то его ретранслятор хватает и пригибает немного к земле и дальше пускает вдоль земли, и только он снова начнет отрываться, — его следующий ретранслятор хватает.
То есть цепь ретрансляторов заменяет дугу, которую образует бок земли и по которой телеволна лететь не может, ломаной линией, по которой с помощью ретрансляторов телеволна лететь может, и даже вполне!
И по всей нашей стране идут шеренги ретрансляторов, от одного города к другому.
Без них ни один город никогда бы другого не увидел.
Везде ретрансляторы стоят: в тундре на мху, в пустыне на песке.
Примерно один на восемьдесят километров линии.
Даже в горах ретрансляторы стоят, если надо телеволну через горы перетащить.
— Я однажды был на одном таком ретрансляторе. На Тянь-Шане. На высоте четыре тысячи метров. Вокруг скалы, снег, каждый день обвалы. И стоит башня — ретранслятор. А рядом маленький домик, и живут в нем два инженера. А вокруг никого на сотни километров.
Но без них, без этого ретранслятора, вся Киргизия оставалась бы без телесвязи до сих пор.
А теперь она со всей страной связана, смотрит то, что и мы с тобой смотрим.
— Так, значит, — говорю, — с помощью этих линий можно любой город связать с каким хочешь другим?
— Точно! И любую страну с любой страной.
— Например, нашу страну... с Югославией?
— Можно! Ты разве из Любляны чемпионат мира по хоккею не смотрел?
— Смотрел.
— Ну так вот.
— А с Чехословакией?
— Можно. Помнишь, не так давно все фигурное катание смотрели из Праги — от телевизоров было не оттащить?
— А с Англией?
— Это немножко трудней. Но не технически трудней, а организационно. Договориться.
Потому что Англия, Франция, Бельгия, Голландия входят в систему Евровидения, с центром в Брюсселе. А мы — СССР, Польша, Венгрия, Чехословакия, Болгария — образуем другую систему — Интервидение, с центром в Праге.
И в основном Интер и Евро, как их называют, работают отдельно друг от друга. Но, если уж очень надо, прекрасно договариваются.
Скажем, нашего Леонова в космосе вся Европа смотрела, и Интервидение, и Евровидение тоже попросились!
А матчи по футболу на первенство мира из Лондона смотрел?
Тоже это были совместные передачи: Евро и Интера.
Значит, можно все-таки!
Ох, с этим чемпионатом была у нас закрутка!
Представляешь, по какому сложному маршруту к нам сигнал шел: Лондон — Париж — Берлин — Прага — Москва — Ленинград!
И каждый из этих этапов должен работать безупречно! Представляешь, полчаса до начала матча, зрители уже стулья к телевизорам подвигают, а у нас вдруг пропал сигнал, не проходит!
