The Man of Property — Собственник - [30]

Воскресенье за воскресеньем Джули благоговейно слушала преподобного Томаса Скоулза — блестящего проповедника, который имел на нее большое влияние; но ей удалось убедить всех, что даже в этом было ее несчастье.
She had passed into a proverb in the family, and when anybody was observed to be peculiarly distressing, he was known as a regular 'Juley.'	Она вошла в пословицу в семье, и когда кто-нибудь начинал хандрить, его называли «настоящая Джули».
The habit of her mind would have killed anybody but a Forsyte at forty; but she was seventy-two, and had never looked better.	Такие наклонности были способны уморить к сорока годам любого человека, только не Форсайта; но Джули уже стукнуло семьдесят два, а так хорошо, как сейчас, она никогда не выглядела.
And one felt that there were capacities for enjoyment about her which might yet come out.	Казалось, что Джули еще не утратила дара наслаждаться жизнью и наступит время, когда она сумеет доказать это.
She owned three canaries, the cat Tommy, and half a parrot-in common with her sister Hester;-and these poor creatures (kept carefully out of Timothy's way-he was nervous about animals), unlike human beings, recognising that she could not help being blighted, attached themselves to her passionately.	У нее были три канарейки, кот Томми и половина попугая — второй половиной владела ее сестра Эстер; и эти существа (которых всячески старались убрать с глаз Тимоти — он не переносил животных), в противоположность людям, признавали за своей хозяйкой право на хандру и были страстно привязаны к ней.
She was sombrely magnificent this evening in black bombazine, with a mauve front cut in a shy triangle, and crowned with a black velvet ribbon round the base of her thin throat; black and mauve for evening wear was esteemed very chaste by nearly every Forsyte.	В этот вечер она выглядела торжественно и пышно в черном бомбазиновом платье со скромной треугольной вставкой сиреневого цвета и бархаткой, повязанной вокруг тощей шеи; черное и сиреневое считалось чуть ли не у всех Форсайтов самыми строгими тонами для вечерних туалетов.
Pouting at Swithin, she said:	Надув губы, она сказала Суизину:
"Ann has been asking for you.	— Энн про тебя спрашивала.
You haven't been near us for an age!"	Ты не был у нас целую вечность!
Swithin put his thumbs within the armholes of his waistcoat, and replied:	Суизин засунул большие пальцы за проймы жилета и ответил:

"Ann's getting very shaky; she ought to have a doctor!"	— Энн сильно сдала за последнее время; ей надо посоветоваться с врачами!
"Mr. and Mrs. Nicholas Forsyte!"	— Мистер и миссис Николас Форсайт!
Nicholas Forsyte, cocking his rectangular eyebrows, wore a smile.	Николас Форсайт вошел, улыбаясь и высоко подняв свои прямые брови.
He had succeeded during the day in bringing to fruition a scheme for the employment of a tribe from Upper India in the gold-mines of Ceylon. A pet plan, carried at last in the teeth of great difficulties-he was justly pleased.	Днем ему посчастливилось провести план использования на Цейлонских золотых приисках одного племени из Верхней Индии — заветный план, который удалось наконец протащить, несмотря на все трудности, так что теперь он чувствовал вполне заслуженное удовлетворение.
It would double the output of his mines, and, as he had often forcibly argued, all experience tended to show that a man must die; and whether he died of a miserable old age in his own country, or prematurely of damp in the bottom of a foreign mine, was surely of little consequence, provided that by a change in his mode of life he benefited the British Empire.	Добыча на его приисках удвоится, а опыт показывает, как Николас постоянно твердил, что каждый человек должен умереть, и умрет ли он дряхлым стариком у себя на родине или молодым от сырости на дне рудника в чужой стране, это, конечно, не имеет большого значения, принимая во внимание тот факт, что перемена в его образе жизни пойдет на пользу Британской империи.
His ability was undoubted.	В способностях Николаса никто не сомневался.
Raising his broken nose towards his listener, he would add:	Поводя своим орлиным носом, он сообщал слушателям:
"For want of a few hundred of these fellows we haven't paid a dividend for years, and look at the price of the shares.	— Из-за недостатка двух-трех сотен таких вот людишек мы уже несколько лет не выплачиваем дивидендов, а вы посмотрите, во что ценятся наши акции.
I can't get ten shillings for them."	Я не в состоянии заработать на них и десяти шиллингов.
He had been at Yarmouth, too, and had come back feeling that he had added at least ten years to his own life.	Николас съездил недавно в Ярмут и, вернувшись оттуда, чувствовал, что к его жизни прибавится теперь по крайней мере десяток лет.
He grasped Swithin's hand, exclaiming in a jocular voice:	Он сжал Суизину руку, весело крикнув:
"Well, so here we are again!"	— Ну вот, мы снова пожаловали!
Mrs. Nicholas, an effete woman, smiled a smile of frightened jollity behind his back.	Миссис Николас, болезненного вида женщина, улыбнулась за его спиной не то испуганной, не то радостной улыбкой.