Тезей - [66]

Ничего подобного никто никогда здесь не видел. Возникли даже споры: нет ли тут нарушения священных запретов. Однако, споры вскоре утихли. Мужчина и священный запрет. Никак не соединяется. Если тебе мужчина не нравится или надоел — возьми и убей его. При чем тут священные запреты. Смешно даже.

Эхом все происходящее отозвалось и в Каменном доме цариц. Сюда днем, а не на вечернюю трапезу, были приглашены для разъяснений влиятельные мореходы: Геракл, Тезей, Пелий, Перифой и другие. Геракл пришел с Адметой, а Тезей с Мусеем и Пилием.

— Они приплыли к нам, чтобы украсть наш священный пояс, — сразу же разгорячилась Меланиппа, опередив Ипполиту, которая сама хотела начать этот разговор.

— Помолчи! — оборвала ее Ипполита. — А вы все-таки ответьте, — обратилась она к мужчинам, — это правда?

— Что такое правда? Правда изменчива, словно сама жизнь, — дипломатично ответил Тезей. — Теперь, когда мы здесь, нам стало ясно, что вас надо выручать, освобождать от этого наваждения, от этого пояса.

— Спасать! — ядовито вставила свое Меланиппа.

— Он вам мешает, — поддержала Тезея Адмета.

— А вам станет помогать, — насмешливо повернулась к ней Ипполита.

— Наши женщины совершенно иные, совсем не похожи на вас, здешних женщин, — подключилась к растолковыванию греческого взгляда на ситуацию Адмета. — Им, действительно, нужна защита. И между прочим, это ваши сестры. Только мирные.

— Вот именно мирные, — громко фыркнула Меланиппа.

— Ответь мне, сестра, а как наш пояс сможет их защитить? — серьезно спросила Адмету Ипполита.

— Он их освободит, они смогут осознать, что добровольно предпочитают мирный мир и по собственной воле преданы ему. Вас же он сковывает в вашей более чем мужской воинственности. Думаю, что это особое какое-то наваждение. Недаром у нас считают, что это пояс бога войны. То есть мужское изделие.

— Это у вас так считают, — спокойно возразила ей Орифия.

— Да, у нас, — продолжала свое Адмета. — Вы думаете, что я чего-то не понимаю. Или мужчины на меня сильно действуют. В основном ведь они большие хвастуны. И за что ни возьмутся — все превращают в игру. Чаще кровавую. Я дочь одного из греческих царей. Не из последних. И никак не могу выбрать кого-нибудь из них в мужья. В них редко встречается внутреннее единство. И ветры влекут их по жизни в разные стороны. Если бы не существовало кухонь, к которым каждый из них привязан пищей, так и носились бы по свету… Тем не менее, мир сотворен из двух начал: мужского и женского. И ожесточаться в одном из них — неразумно, неправильно.

Все, что говорила Адмета, практически перекрывало мужчинам возможность принять участие в развернувшейся беседе. Даже Мусею с Пилием, которых Тезей привел с собой для поддержки. Поэтому после недолгого молчания, воцарившегося в зале, подала голос старуха Орифия.

— Нам не нужна правда, изменчивая, словно жизнь. Мы хотим просто жить по своей правде. А как изменится жизнь и когда… Да и разве так, как мы считаем. Разве она никогда не менялась. И что от перемены все имеют?..

— Эй, Геракл, а ты что молчишь? — окликнула Ипполита своего могучего гостя.

— А чего разговоры разговаривать, — отмахнулся он.

— Так начинай действовать, — не отпускала его старшая царица амазонок.

— Это пожалуйста, — оживился Геракл.

— Сразись со мной за священный пояс.

— Э-э, — разочарованно насупилась гора мускулов, — с тобой не буду.

— Боишься?

— Боюсь, — расхохоталась громадина.

И все вокруг рассмеялись.

— Нет, я серьезно. Сразись со мной. Если победишь — пояс твой.

— Ипполита, — кинулась к ней Адмета, во время этой части беседы не произнесшая ни слова.

— Меня защитит великая наша мать, — громким голосом остановила ее старшая царица.

— Ну, ты сама этого хотела, — все еще насупленный произнес Геракл.

— Дать тебе коня? — спросила его Ипполита.

— Это уж совсем лишнее, — отмахнулся Геракл.

Вскоре все они оказались на площади перед Каменным домом цариц. Ипполита на коне, с копьем наперевес. Геракл — на своих двоих и без оружия. Отскакав несколько от Геракла, Ипполита развернулась и, выставив копье, понеслась в его сторону. И, конечно, он сын великого бога. Иначе откуда в такой громадине столько ловкости. За его движениями никто и не уследил. Увидели только, что одной рукой Геракл отстранил копье, а другой просто снял Ипполиту с коня. Конь промчался дальше и остановился, ничего, надо полагать, не понимая. Ипполита билась в руках Геракла.

— Отпусти меня, грубиян! Отпусти! — повторяла она.

Геракл поставил царицу на ноги. Отдышавшись, она обратилась к Меланиппе.

— Отдай ему пояс.

— Ну…, — неопределенно возразила Меланиппа.

— Отдай!

Меланиппа неведомо откуда, из множества складок своих одежд, извлекла пояс, вспыхнувший под солнцем, и протянула его победителю. Пояс был сплетен из металлических блях, на которых выступали женские лица. Насмешливое сменялось воинственным, воинственное — насмешливым. Геракл с живым любопытством разглядывал каждую бляху по очереди.

— Гляди, гляди, — рассмеялась Меланиппа, — он такой же, как главный пояс, но только копия.

— Не простая копия, — поправила ее старуха Орифия, — а намоленная и действующая…

— У нас таких несколько, — заулыбалась Ипполита. — Но главный вам не найти никогда, — твердо заявила она.