Тетралогия. Ангел оберегающий потомков последнего Иудейского царя из рода Давида. Книга третья. Проект «Конкретный Сионизм» – Вознаграждающий счастьем. Часть вторая - [5]
Вместо государства, обязанного растить граждан с благородной и прекрасной целью, заполняем данное направление. Являясь превосходными хозяевами, делаем всё возможное для предотвращения ущербности веры и нравственного падения, за которые во все времена возникало наказание Всевышнего. К сожалению, из числа прибывающих сотен тысяч репатриантов, словно любящие родители, имеем возможность, почти в одиночку опекать, примерно, только десятую часть.
– Извини, не уловила, а что тогда с оставшейся огромной людской массой?
– Чиновники самых разных мастей и направлений, видя такой наплыв «восходящих на историческую родину», несказанно обрадовались. Десятки, нет сотни тысяч человек, самым жестоким образом бросили в воду и сказали: – «Плывите!»
– Чему же здесь радоваться?
Родное лицо побледнело, а черты приняли крайне расстроенное выражение.
– Это как карманник радуется переполненному трамваю. Есть где развернуться. Новоприбывшие платили огромные деньги за съемное жилье, соглашались на любую работу. Выхода не было. Этим и пользовались особенно те, кто жил здесь уже давно. Мы прибыли совершенно в новую страну, с другим языком, климатом, обычаями. Несмотря на наличие целого министерства «абсорбции репатриантов», никто не позаботился о том, чтобы нас принять, рассказать, научить. Мы же не знали элементарных вещей – банки, ссуды, чеки, кредитки, банкоматы, съем квартир, оплата счетов, взятие ссуд, покупка вещей, этика поведения, устройство на работу. Все обучение свелось к часовой лекции. У других и этого не было. Множество серьёзнейших проблем надо было решать сразу. Изучение языка, устройство на работу, запись детей в школу, приобретение элементарных вещей, защита от многочисленных, крайне нечистоплотных, если мягко сказать, людей, причем и наших «русских».
Мошенники, пользуясь нашим незнанием основ израильской жизни, предлагали «фантастические скидки», приобретение «почти бесплатно» квартир, машин и так далее. Особенно доставалось старикам. Русские мошенники ходили по квартирам недавно приехавших людей, не знавших ни слова на иврите. «Представители эксклюзивных американских фирм», о которых никто никогда не слышал, уговаривали стариков купить многотомные энциклопедии на иврите, на котором они ни слова не понимали. Чудо-пылесосы по цене автомобиля. Все это подавалось как «забота о новых репатриантах» Многие подписывали, не глядя, документы на иврите, не понимая в них ни слова, и с их банковских счетов исчезали деньги. Мошеннические фирмы тут же исчезали, спрашивать было не с кого. Помню фирму с написанным наспех корявым почерком от руки на клочке бумаги названием русскими буквами «Лишкат авода протит», то есть «Частная служба трудоустройства». Русская транскрипция была с ошибками. Человек, который не в состоянии правильно записать на иврите элементарные слова, не способен устроить на работу даже себя, не то, что других. Но людей это не останавливало. Государственная помощь заканчивалась через полгода после прибытия в страну, надо было устраиваться на любую работу.
Наиболее умно поступили те, кто учил иврит еще дома, на родине. У них было на одну большую проблему меньше. Остальным пришлось осваивать иврит сходу, наряду с решением других неотложных проблем. Большие проблемы были и у детей. «Русских» дразнили, обижали. К нашему приезду в стране сложился четкий стереотип – русские – пьяницы и проститутки. Никто в «министерстве абсорбции» не додумался создать курсы подготовки к новой жизни, или хотя бы написать учебник для эмигрантов. Сотни людей в этом министерстве получали зарплату и чего-то такое делали, но к нашей жизни это никакого отношения не имело. Нам все пришлось познавать на своей шкуре, платя за это своими деньгами, нервами, здоровьем. Некоторые возвращались. Правда, большинству возвращаться было некуда. Нас лишили советского гражданства, отобрали квартиры. Эмигранты теряли сразу все – родину, друзей, знакомых, квартиру, работу, родную культуру и язык, привычное окружение, социальный статус. Последнее было страшнее всего.
– Обожди, а ульпаны?
– Не гневи Бога. Ульпан – это организация, где людям по 6 часов в день 5 раз в неделю прививают твердую убежденность, что иврит выучить невозможно. Учебники иврита для ульпанов сознательно написаны бездарно. Кто учил в советской школе английский, меня поймет. Lenin is the great leader of soviet people. Ни каких отношений к реальной жизни такое обучение не имело. Вместо объяснения принципов составления слов, в ульпанах разбазаривают государственные средства на «иврит на иврите».
Казалось бы – чего проще – соберите отдельные классы «русских», найдите двуязычных учителей. Но нет, концепция не позволяет. Но это было сделано не без команды сверху. «Русские» сами стали писать учебники и словари, создавать сайты, частные курсы. Люди, которые в ульпанах считались безнадежными, у русских преподавателей, владеющих современными методиками, очень быстро продвигались.
– А вам в проекте удалось?
– Наилучшим способом. У меня нет ответа на вопрос. Стоило ли писателям, художникам, музыкантам, актерам, режиссерам оставить родину и приехать в чужую страну, чтобы здесь мыть полы, проверять сумки на входе в магазин, мыть задницы старикам, мыть посуду в ресторанах, тогда как тысячи бездарей, устроенных по блату, годами сидят в многочисленных конторах и получают немалые деньги?
В сегодняшней Мексике женщин похищают на улице или уводят из дома под дулом пистолета. Они пропадают, возвращаясь с работы, учебы или вечеринки, по пути в магазин или в аптеку. Домой никто из них уже никогда не вернется. Все они молоды, привлекательны и бедны. «Молитвы об украденных» – это история горной мексиканской деревни, где девушки и женщины переодеваются в мальчиков и мужчин и прячутся в подземных убежищах, чтобы не стать добычей наркокартелей.
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная шаль. Круги под глазами, впалые щёки.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
Книга Павла Парфина «Мексиканская любовь в одном тихом дурдоме» — провинциальный постмодернизм со вкусом паприки и черного перца. Середина 2000-х. Витек Андрейченко, сороколетний мужчина, и шестнадцатилетняя Лиля — его новоявленная Лолита попадают в самые невероятные ситуации, путешествуя по родному городу. Девушка ласково называет Андрейченко Гюго. «Лиля свободно переводила с английского Набокова и говорила: „Ностальгия по работящему мужчине у меня от мамы“. Она хотела выглядеть самостоятельной и искала встречи с Андрейченко в местах людных и не очень, но, главное — имеющих хоть какое-то отношение к искусству». Повсюду Гюго и Лилю преследует молодой человек по прозвищу Колумб: он хочет отбить девушку у Андрейченко.