Тетрадь в десять листов - [24]

Я задумался над этим. Мои родители, конечно, тоже заметили странное поведение дяди Бесо.

Почему он покраснел? Почему смутился? Я думал об этом до тех пор, пока мы не собрались выходить из вагона.

— Прекрасный курорт Квишхети, прекрасный, особенно для детей, — сказал дядя Бесо, проводив нас до дверей вагона, посмотрел в сторону расположенного на склонах горы села и добавил: — Только далековато от станции…

Едва мы, нагруженные вещами, вышли на шоссе, как наш поезд отошел от станции и понесся к туннелю. Я представил себе, как дядя Бесо вытер следы от моих ног и, кряхтя, улегся на освободившейся полке.

Медленно шли мы по теневой стороне шоссе. Показалась древняя башня, возвышающаяся на горе. У подножия башни бегали дети, среди них была одна девочка в ярком красном платье. Я подумал, что этим летом я тоже часто буду играть у башни и когда-нибудь скажу девочке в красном платье: «Когда мы шли со станции, я видел тебя».

Хозяйка уже приготовила нам комнату. Хороший человек тетя Нуца! У нее есть сын, Тамаз, ему столько же лет, сколько и мне.

Проснувшись на следующее утро, я уже не застал папу. Он уехал в Тбилиси. Я расстроился, мне так хотелось крепко обнять и поцеловать его на прощание. Мама стояла на балконе и разговаривала с тетей Нуцей.

— Молоко будет постоянно, у меня такая корова… — говорила тетя.

— А утюг у вас есть?

— Тамаз, принеси утюг, — крикнула тетя Нуца.

Пока мама гладила мои полотняные брюки, я обошел весь двор, обследовал яблони и вишни, окинул взглядом желтоглазые заросли огурцов в огороде и подружился с Батуром, громадной, красивой собакой с обрубленным хвостом. Тамаз был очень застенчив и только на третий день заговорил со мной.

— Хочешь, сбегаем на кладбище?

— Пойдем, — согласился я.

— А волейбольный мяч у тебя есть?

— Спрашиваешь! — ответил я.

С кладбища открывается красивый вид. Справа от Куры высятся горы, покрытые ельником, а на противоположной стороне виден Сурамский перевал. Между гор расстилаются необъятные поля с золотистой пшеницей. Когда поднимается ветер, покажется, что поле медленно-медленно отходит от гор.

В этот день мы с Тамазом долго играли в мяч. Тамаз очень хороший парень. Когда мяч залетал далеко, он не разрешал мне бегать за ним. Тамаз спросил меня, читал ли я «Таинственный остров». Видно, сам он недавно прочел эту книгу.

— Я даже Батура хотел назвать Топом, — сказал он. — Помнишь, там такой пес был? Только Топ с хвостом.

— А зачем Батуру хвост отрубили? — спросил я.

— Он был такой злой, что никого не подпускал к нашему дому, — ответил Тамаз, поставив ногу на мяч.

— Ну и что?

— Соседи перестали ходить к нам: «Если собака хозяевам дороже нас, — говорили они, — пусть с ней и остаются». И вот однажды папа собрался в Имеретию к родственникам. Он привязал Батуру веревку на шею и взял с собой, сказав, что оставит его там. Папа вернулся через неделю и сразу же спросил, не прибегал ли Батур? Оказывается, пес по дороге выпрыгнул из машины. Однажды я вышел во двор, чтобы загнать в хлев теленка. Вдруг кто-то прыгнул мне на грудь и лизнул в щеку. Это был Батур. Из обрубленного хвоста сочилась кровь. Бедняжка тявкал от радости, не мог устоять на месте, даже к теленку подбежал и лизнул его. Папа сказал: наверное, Батур не лаял у нового хозяина, а тот хотел, чтобы он стал злым, и отрубил хвост… А наши соседи все твердили свое: «Вано обещал расстаться с собакой, а сам даже хвост ей отрубил, она теперь станет еще злее».

— Ну и что, стал Батур злее?

— Нет, совсем присмирел, но соседи все же боятся…

Тамаз здорово умел рассказывать интересные истории. То расскажет, как их корова свалилась в овраг и сломала ногу, то — как поезд столкнулся с грузовиком около станции Квишхети и покалечил шофера, то — как он ездил с отцом в тоннель работать. А чаще всего Тамаз рассказывал про одного лгуна из его селения. Этот врунишка уверял, что однажды, когда он рыл колодец, ему сверху подавали камни в корзине на веревке, но вдруг веревка лопнула и корзина, полная камней, полетела прямо на него. Что делать? Отодвинуться вправо — корзина может упасть вправо, стать влево — корзина может упасть туда. И вот что он придумал: сделал стойку на руках, как акробат, тяжелая корзина упала ему на пятки и не зашибла…

Я и Тамаз часто ходили в лес. Иногда нам удавалось набрать грибов. Вскоре я познакомился с другими деревенскими ребятами. С кладбища хорошо была видна старая башня, где я впервые увидел девочку в красном платье. Я раза два заводил разговор о башне, предлагал пойти туда, но ребятам было лень подниматься на гору.

— К башне ходят только приезжие дачники, нам она уже надоела, — сказал однажды Тамаз, — но, если ты очень хочешь, пойдем.

— Нет, не хочу, — ответил я и почувствовал, что покраснел.

Лето тянулось очень долго. Я уже соскучился по Тбилиси и по своим товарищам. Как-то раз мы с Тамазом пошли в соседний пионерский лагерь посмотреть спортивные соревнования. Мы, как чужие, глядели на пионеров через изгородь. В душе я жалел, что сам не был с ними.

— Мама, пошлешь меня на будущий год в пионерский лагерь? — спросил я, вернувшись домой.

И мама мне обещала.