Тетрадь из сожженного гетто (Каунасское гетто глазами подростков) - [27]
Разве это не мука? Со странным удовольствием думаю, как хорошо, когда тебя не грызет совесть. А совесть молчит только в двух случаях: когда живешь с родителями, она дремлет и пробуждается, когда силы твои окрепли и ты совершенно подготовлен вылететь из родного гнезда, или хотя бы кормить своих воспитателей, и во-вторых — когда ты живешь на свой честный, хотя и нелегкий заработок. Тогда ты сам себе хозяин, делай что хочешь, живи как понимаешь. Нежной и сердечной опеки хотела бы я, ибо в сердце сибирский холод и никто его не отогреет. Мне жаль той ошибки, которую, допустила Ластене, составляя этот глупый акт опеки. К чертям! Сейчас она влюбилась в какого-то дядю и волочится за ним. Он живет у нее, а дальше там уж их дело… Но зато стала совсем злая. Будто девять чертей в нее вселились. И всего этого я козел отпущения… Увольте от такой роли.
Освобождена Клайпеда.
Лужи. Кругом тает снег. Сыро. Промокают ноги. Как странно звучит февраль, разве уже прошла половина зимы? Как быстро мчится время. Жить становиться все труднее. Кругом мрачная пустота. Меня мучают сомнения. На душе тяжко и грустно, но желудок сыт, а глаза видят исчезающие продукты. Тяжко. Учусь хорошо. Весной будут экзамены, а шестой класс так и останется в далекой мечте.
Потеряла душевный покой. Есть сведения о возвращении 600 каунасских евреев из Данцига. О, если бы среди них были бы мои! Тогда сердце билось бы живее, кровь текла бы горячее, и в голове родилось бы масса идей.
Не помню, когда ложилась спать раньше полуночи. Готовлюсь к экзаменам в шестой класс. День слишком короткий и приходится сокращать сон. Кончается триместр. Погода неплохая. Остальное все в порядке.
23/02 был день Красной армии — 27-я годовщина.
Кончается февраль. Тает снег, вокруг лужи, грязь. Сегодня узнала очень приятную новость. Ластене получила письмо от др. Кисиной[68] из Польши. Она жива. Да, она не должна была погибнуть — спасительница стольких жизней и моей в том числе. О, Ты, идеальная женщина, я благодарю судьбу, которая хранила Тебя, ибо другую такую как Ты трудно встретить сейчас в мире. Мои последние дни в семье связаны с Тобой. Я помню как мы с папой поднимались по узкой и темной лестнице на Твой мрачный чердак. Ты первая раскрыла нам глаза. А этот последний вечер — слезы, благословение…
Нет, тогда не Ты говорила: это был глас наших праотцев. Ты умоляла меня не забывать прошлого. Ты умоляла меня остаться на веки вечные дочерью своего народа. Выполнила ли я эти заветы? О, милая Кисина, я ничего не забыла, и этот последний вечер еще долго будет мерцать в моей памяти…
Есть некоторые сведения о евреях, вывезенных в последние дни существования гетто. Будто бы мало кто погиб. Мамочка пять месяцев тому назад была еще жива в Штудхоффском лагере смерти. Очень, очень рада. О папе нет никаких известий, но терпение. Сегодня один из последних мученических дней. Заразились чесоткой и уже третий день смазываемся вонючими лекарствами. Фи, мерзко! Но сегодня последний сеанс. Занимаюсь много. Перед глазами весенние радости и горечь экзаменов. Броню[69] переводят в Вильнюс. Кажется, что начинается второй этап зимы. Давно не получаю писем и сама не пишу.
Кончается зима. Теплое весеннее солнце согревает мои старые кости. Вчера получила письмо от Виктора. Он возле Кенигсберга. Я готовлюсь вскоре переселиться на Видуно аллею. Провожу последние дни в городе. Остальное без перемен.
И опять наступила Пасха. Этот радостный для всех христиан праздник, когда Христос воскрес из мертвых. И я воскресла. Увы! Уже вторая Пасха без близких, без дома. Через семь дней исполнится годовщина грустного или, быть может, радостного дня, когда я покинула гетто. Я будто и сейчас вижу это яркое весеннее утро, когда красное, круглое, словно огненный шар, солнце купалось в прозрачной воде Нериса. Мы плыли в лодке. На груди красовалась желтая шестиконечная звезда, а на душе было тревожно. На моих плечах лежала ответственность за жизнь множества людей. «А что если схватят?» — преследовала назойливая мысль. Гестапо, смерть мученика ждет не только меня, но еще многих людей из бригады, родителей, «комитетчиков». Я рисковала. Лодочка ударилась о берег и потом что-то произошло… я будто ничего не чувствовала. Очнувшись, ощутила себя шагающей по ул. Ионавос. Бригада, немцы, гетто — все осталось позади и медленно погружалось в прошлое. На моей груди больше не было желтой звезды. Я была свободна. Обернись, посмотри в окно и ты снова увидишь маленькую улочку, вливающуюся в широкую ул. Донелайчё. Ты верни этот прошедший год и снова увидишь девочку в красном пальто, в черных резиновых сапогах идущую по улочке. Это было 7 апреля 44-ого года, ранним весенним утром. Где-то кукарекали петухи, лаяла собака, а кругом было тихо, тихо. Люди еще спали. Девочка шла, возвращалась, снова шла и возвращалась снова. Нерешительно она ходила вокруг. В крайнем доме заскрипела калитка, в каком-то окне поднялась занавеска, задрожало открываемое окно, а потом высунулась голова и стала петь оду этому прекрасному весеннему утру. Девочка созерцала, что творилось вокруг. И, наконец, решилась идти. Неуверенными шагами, неспособная унять дрожь в коленках, она шла по узкому тротуару. Дошла. Открыла калитку и стала подниматься по лестнице. Где-то играло радио. Сердце трепетало от нежных, приятных звуков музыки. Девочка постучалась в приоткрытую дверь.
Записки рыбинского доктора К. А. Ливанова, в чем-то напоминающие по стилю и содержанию «Окаянные дни» Бунина и «Несвоевременные мысли» Горького, являются уникальным документом эпохи – точным и нелицеприятным описанием течения повседневной жизни провинциального города в центре России в послереволюционные годы. Книга, выходящая в год столетия потрясений 1917 года, звучит как своеобразное предостережение: претворение в жизнь революционных лозунгов оборачивается катастрофическим разрушением судеб огромного количества людей, стремительной деградацией культурных, социальных и семейных ценностей, вырождением традиционных форм жизни, тотальным насилием и всеобщей разрухой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Автор книги «Последний Петербург. Воспоминания камергера» в предреволюционные годы принял непосредственное участие в проведении реформаторской политики С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпина. Иван Тхоржевский сопровождал Столыпина в его поездке по Сибири. После революции вынужден был эмигрировать. Многие годы печатался в русских газетах Парижа как публицист и как поэт-переводчик. Воспоминания Ивана Тхоржевского остались незавершенными. Они впервые собраны в отдельную книгу. В них чувствуется жгучий интерес к разрешению самых насущных российских проблем. В приложении даются, в частности, избранные переводы четверостиший Омара Хайяма, впервые с исправлениями, внесенными Иваном Тхоржевский в печатный текст парижского издания книги четверостиший. Для самого широкого круга читателей.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Эта книга рассказывает о героических днях гражданской войны, о мужественных бойцах, освобождавших Прикамье, о лихом и доблестном командире Филиппе Акулове. Слава об Акулове гремела по всему Уралу, о нем слагались песни, из уст в уста передавались рассказы о его необыкновенной, прямо-таки орлиной смелости и отваге. Ф. Е. Акулов родился в крестьянской семье на Урале. Во время службы в царской армии за храбрость был произведен в поручики, полный георгиевский кавалер. В годы гражданской войны Акулов — один из организаторов и первых командиров легендарного полка Красных орлов, комбриг славной 29-й дивизии и 3-й армии, командир кавалерийских полков и бригад на Восточном, Южном и Юго-Западном фронтах Республики. В своей работе автор книги И.