Тетрадь для сна - [5]
Не помню, как и почему, по какой ошибке - вышло с Котей. Я и тогда хотела не начинать - лучше написать, он плел что-то невразумительное вроде: любви много, а дружбы мало... Каждый день Котя говорит мне. что любит меня. Когда бывает. Он ведь не живет, он - бывает. Его отъезды все дольше, приезды все реже. Но каждый раз, приезжая, Котя говорит, что любит меня.
В тот вечер я и это Аннушке рассказала, но мы не смогли друг другу помочь. Каждая в ужасе думала о другой: "Как она неправа!" Но мы друг друга не осудили. Остались при своем.
Один раз, впрочем, она на меня накричала. Я о чем-то кому-то проболталась. Но тут же простила. Когда я сказала, что понимаю естественность ее развода с тобой - простила. Сказала: этим ты компенсировала. Улыбнулась - и мы пошли пить мартини. Анна, Рига, мартини как все это уже далеко.
Что я еще помню всегда - глухое раздражение ее мужа. "Человек, живущий по каким-то диким, нежизненным законам" - это он сказал обо мне.
А я его так понимала! Потому что любила его скрипку. А он никогда не хотел поиграть мне.
----------------------------------------------------------------------
Ты - мое самое большое приобретение и самая загадочная утрата. Звучит банально, а что не банально. Скажи новое!
Попробуйте сказать что-то новое - тут же будет конец света.
Почему? Моя прекрасная умная учительница сказала:
- От тебя он может только бежать.
Тогда мне очередной раз хотелось - без преувеличения - разбить голову о стену. Стать менее близкой, чтобы стать более близкой.
И на мой вопрос "Почему?"
- В тебе много острых углов. Человеку нужен отдых, ты - не отдых, ты трудная. Помнишь:
Ночью хочется звон свой
Спрятать в мягкое,
В женское.
Ты - не мягкое, не женское, ты сама...
- ...такая же, как он.
Она сказала, что простые желания прячутся за... в том числе стихами. Разве я имела это - прячущееся за? Она, впрочем, знала, сколько раз я пробовала - со стихами и без.
----------------------------------------------------------------------
Это было мучительно - встречаться и улыбаться в коридоре, потом находить на столе гранки - заглядывать в себя. Зато здесь я не могла закрыться. Меня все, не ты один, видели насквозь, хотя я не болтала лишнего - вообще не болтала. "Бери, читай своего любимого! Наслаждайся!" Коллеги были правы и неправы.
Мне больше не требовались цитаты, чтобы сказать о себе. И книг не стало нужно - я стала сама себе книгой.
Параллельно были - выкладки, допуски, предположения. Ничего не работало. Жизненный механизм нашей встречи намертво заглох. Я попросила еще рассказов - отговорился, некогда. Пара вопросов - глухое раздражение было ответом. Я ничего не понимала в жизни, а чтобы понять, мне снова нужен был текст. Конечно, хватало и того, что было. Наверное, мне хватило бы и одного твоего стихотворения - про "войну, уводящую за руки" или про "жарко шуршащее платье" Анны - я никогда не носила платьев, тем более - шуршащих, никогда не покупала приемников с Пятой симфонией Бетховена, никогда не видела войны...
Если тривиальный мужской испуг - то почему нельзя тексты ? Если все можно - то почему ничего нельзя? Если я не Анна, а, скажем прямо, полная ей противоположность, обратная ей сущность - то чего тут бояться? Может быть, я сама себя плохо знала...
"От тебя он может только бежать".
Ты и бежал. Бежал бы и дальше, если б - было куда. Если бы еще не было войны. Я сама готова была бежать. Как еще вынести это тихое уклонение?
Наверное, тогда ты жестоко раскаялся в той публикации. И вообще в публикациях - кто же мог знать, что я вычитаю тебя из любого текста? Что я в любом твоем - тебя вижу? Боже, ты чувствовал себя раздетым - никогда твои статьи не проходили еще такой корректуры! Они жгли мне руки, но мне их отдавали - всегда, все!
Ведь никто не понимал. И меня не понимал тоже. В буквальном смысле - на каждое слово переспрашивали, каждую шутку приходилось растолковывать по полчаса. Всеобщее недоумение - может ли подобный человек исправлять чужие ошибки - разрешилось бурным скандалом, захватившим всю редакцию. Чужие ошибки приписали мне, а своих я так и не нашла. Никто не удостоил их показать. Со мной все было ясно.
Я молчала. Не хотелось ничего объяснять. Не хотелось, в конце концов, закладывать сотрудников. Наверное, тогда я уже поняла, что меня выгонят отсюда, да не просто - с позором.
24 сентября. Если бы только евангельское: "Нас гонят, а мы всегда радуемся". Я испытываю какую-то жестокую радость. Уйти с позором из-за стихов - в этом что-то есть. Даже если никто не поймет. Тем более - если никто не поймет.
Потому что вы - поймете.
А может быть, это он меня и подставил?
----------------------------------------------------------------------
Ты проходишь по парку, милый,
А за поясом - пистолет.
Пусть он газовый - с той же силой
Огнестрельный оставит след.
"Не тревожьте мое пространство,
Не зовите ко мне врачей".
И пришьют тебе хулиганство
Преступление богачей.
Слишком странно - да что там странно
Слишком страшно героем быть.
Но уже небывшая Анна
Пролила, что нужно пролить.
На ветровке рвану застежку,
А ответить не хватит сил.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Книгой «СПЯЩИЙ БОГ 018» автор книг «Проект Россия», «Проект i»,«Проект 018» начинает новую серию - «Секс, Блокчейн и Новый мир». Однажды у меня возник вопрос: а какой во всем этом смысл? Вот я родился, живу, что-то делаю каждый день ... А зачем? Нужно ли мне это? Правильно ли то, что я делаю? Чего же я хочу в конечном итоге? Могу ли я хоть что-нибудь из того, к чему стремлюсь, назвать смыслом своей жизни? Сказать, что вот именно для этого я родился? Жизнь похожа на автомобиль, управляемый со спутника.
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.