Тетрадь для сна - [2]

Женька, глядя на все это:

- Как здорово!.. Как будто день рождения!

Было приятно видеть его радость (не еде, а заботе). Вот чем я их беру. Что-то здесь не так... Потом нам ужасно влетело от Майи - за себя и цветоделителей. Она так обиделась, что даже не захотела взять деньги за колбасу.

А мне хочется что-то написать. Есть читатель!

23 мая. Мустафа по-прежнему остается главным героем. В наших отношениях появилось тепло. Из-за нескольких бутербродов! Сидели сегодня в баре с Котей - он

подошел, погладил по плечу каким-то очень интимным жестом, сообщил, что заплатили маленький гонорар. Ему было все равно.

"Ну, может быть, не вы (весь) нужны, а ваша рука, улыбка, привет, просто - взгляд. Это страшно держит на поверхности жизни" (МЦ, Письма к Штейгеру).

Коте я не нужна (ни - вся, ни - рука и улыбка). Было, но теперь - не вижу.

24 мая. Написала стихи Женьке - отпустило. И он уехал.

Мне просто тепло от мысли, что он вернется - вот и все.

Но страшно: наступил момент, после которого я не хочу дальше. Дальше только конец...

Лучше всего, конечно, понимает моя подруга. Моя умная Маша.

- Я тебя уверяю, что человек абсолютно индифферентен, ему просто с тобой приятно - а ты умеешь создать вокруг себя такую атмосферу, в которой приятно. Вспомни того же Митю!

Вспомнила. Ничего хорошего.

Жаль? Не жаль, есть зато стихи ("Чтобы писать стихи, нужно очень сильно страдать", - я, Женьке, по поводу...).

----------------------------------------------------------------------

День за днем

Проходит жизнь

Корректура - чистка - верстка.

Сколько с вами ни дружи

Переглажу всех по шерстке.

Всех по разу - накормлю,

И не зная дня рожденья,

Свечек точно по числу

Понаставлю Николаю.

Вас я, может быть, люблю,

А его я- почитаю.

Сколько свечке ни гореть,

Растворится и погнется.

День за днем и даже век

Человеческий не вечен.

Не понять мне, не суметь

Распрямиться мне под гнетом

Человеку человек

Богом обречен на встречу?

(Стихи той весны)

----------------------------------------------------------------------

Вскоре после того меня из "Дня" сократили. А Женька, получив стихи, как бы между прочим начал говорить - естественно, в перекуре - о каком-то ребенке, которого надо бы вписать в паспорт... И вообще - он женатый человек. Как всегда, я не смогла понять сразу, чем меня обидели. Онегин, сыгравший заодно в Татьяну!

Я не хотела больше никаких Онегиных и романов в стихах.

Совершенно непонятно, почему меня позвали в "Эмку". Я никогда не работала там раньше, не знала почти никого, и уж конечно, никогда не предлагала услуги. Но пошла без опасений. Это был сентябрь...

Через пару дней вспомнила, что именно здесь работает друг Женьки. То есть все по новой? Я не сомневалась, что деньзаднемская идиллия окончена. Идея вышибить клин клином мне в голову не приходила. Последний человек всегда первый! Осталась еще мысль просто о живом человеке, не "лирическом герое" - живом среди теней, для которых я в свою очередь была тенью. Какой он, этот? Помню смутно. Кажется, черный. Да, вовсе не седой. Поговорить? Зачем? Он пишет об "Аквариуме", любит "Аквариум", но не любит наш кинопрокат. Все говорят, что пишет непонятно. Не учился ли в Тарту? Нет, приехал из Абхазии, когда началась война. А там - война? Ты, Елка, с луны свалилась? Что за человек? Какая разница, что за человек?

----------------------------------------------------------------------

Корректуру весь день читая,

Так невинно о вас мечтаю.

Каждый знак отмечая глазом,

Слышу вдруг: приехал с Кавказа.

Это значит, тоже нездешний,

Не как все, то есть свой, конечно.

Ведь Кавказ - он почти что космос,

Недоступный эстонским соснам.

Полегчало здесь - с непривычки?

К каждой двери найти отмычку

В этой жизни не удается.

Только клетка и остается.

Только вспомнится поневоле

Непонятный пассаж о боли,

Как в пустом напомнят - о полном,

Как по суше катятся - волны.

Вижу вновь - не седым, а черным.

Знаю - руку подать - отдернуть

Наперед знакомая схема.

Ни к чему, когда есть поэма.

----------------------------------------------------------------------

9 сентября. Написала стихи А., даже не говоря с ним! И тут - повод поговорить - его рассказ в "Эмке". Дело на Кавказе, но похоже почему-то на Крым... Не знала, что он пишет, что вообще здесь - и теперь - кто-то пишет. Значит, можно отдать.

Сон

Подобное случалось со мной лишь в те редкие

времена, на открытом переломе судьбы, когда жизнь

переходит из одной фазы в другую, когда происходит

оглушающий взрыв внутренней тишины, зрительно

подсвеченный тем серебристо-лиловым светом, как-то

неизбывно связанным с адреналином.

Из дневника А.

Ты тоже оказался таким - недоступным, как космос.

Загадка. С начала и до конца. Но мне не должно быть плохо - во сне, это людям в жизни - плохо от такого, это мне плохо - от каждой попытки жить.

Я бросила все эти попытки. Ты научил меня. Просто сесть и писать. Я не знала, что так, что об этом, что такое - пишут. Это мне казалось только собственным сном.

Что было бы, если бы - я не написала тех стихов? Прочитала рассказ пришла - попросила еще. Ты был смущен, но и польщен тоже. Появился читатель, не гонитель, не соперник, понимающий. Еще какой соперник - это, вероятно, ты понял потом.