Тетки – не джентльмены - [5]

Однако, как часто бывает, когда узнаешь человека поближе, понимаешь, что внешность обманчива, и доктор оказался не таким уж безнадежным пессимистом. Сначала он поставил меня на весы, потом перетянул мне бицепс какой-то резиновой штукой, проверил пульс, простучал меня всего с головы до пят, точно бородатый дятел, и после всех этих манипуляций он явно повеселел, и из него полились слова ободрения, как имбирное пиво из бутылки.

– Полагаю, у вас нет оснований для беспокойства,- заключил он.

– Вы так считаете? – воспрял я духом.- Значит, это не спру и не шистосомоз?

– Разумеется, нет. С чего вы взяли?

– Мне сказал майор Планк. Он был здесь передо мной.

– Никогда не слушайте, что вам говорят люди, особенно такие, как Планк. Мы вместе учились в школе. Его звали Придурок Планк. Нет, пятнышки не заслуживают ровным счетом никакого внимания. Через день-другой они пройдут.

– Это большое облегчение,- обрадовался я, и он выразил удовлетворение, что успокоил меня.

– Однако…- продолжил доктор.

И уже владевшая мной joi de vivre ^{[адость жизни (франц.).]} слегка померкла.

– Однако, что?

Теперь он стал похож на кого-то из малых пророков, который собрался бичевать грехи своего народа, в основном из-за бороды, но из-за бровей тоже. Я забыл сказать, что у него еще были косматые брови. Мне стало ясно, что сейчас я услышу плохие новости.

– Мистер Вустер,- начал доктор,- вы типичный представитель столичной золотой молодежи.

– О, благодарю вас,- откликнулся я, его слова прозвучали как комплимент, а на вежливость всегда приятно ответить взаимностью.

– И как все молодые люди вашего типа, вы пренебрегаете своим здоровьем. Слишком много пьете.

– Только по важным поводам. Вчера, например, мы с приятелем справляли счастливый конец, увенчавший его юные грезы любви. И, возможно, я немного перебрал, но это случается редко. Меня так и зовут: Вустер – Одно Мартини.

Мергэтройд оставил без внимания мою мужскую откровенность и продолжал:

– Вы слишком много курите. Очень поздно ложитесь спать. Мало двигаетесь. В вашем возрасте вам следует играть в регби в команде выпускников вашей школы.

– Я учился не в Регби.

– А где?

– В Итоне.

– А-а,- произнес он пренебрежительным тоном.- Короче говоря, вот какова картина вашего здоровья. И вот как вы его подрываете всеми возможными способами. В любой момент может наступить полный коллапс.

– В любой момент? – содрогнулся я.

– В любой. Если только…

– Если только? – Вот это уже другой разговор.

– Если только вы не оставите тот нездоровый образ жизни, который ведете в Лондоне. Поезжайте в деревню, на свежий воздух. Ложитесь рано спать. И много двигайтесь. В противном случае я не ручаюсь за последствия.

Он меня здорово напугал. Когда врач, пусть даже и с бородой, говорит вам, что не ручается за последствия, это уже серьезно. Но я не поддался панике, поскольку прикинул, как последовать его совету, не подвергая себя мукам. Таков он, Бертрам Вустер. На ходу соображает.

– А если я поеду к своей тетушке в Вустершир? – спросил я.- Это благотворно скажется на моем здоровье?

Мергэтройд задумался, почесывая нос стетоскопом. Во время нашей беседы он то и дело чесал нос стетоскопом – видно, был сторонником свободы чесания, как Барбара Фричи. Поэт Нэш, несомненно, почувствовал бы к нему симпатию.

– Не вижу причин возражать против того, чтобы вы пожили у своей тети, если там подходящие условия. Где именно в Вустершире она живет?

– В окрестностях города под названием Маркет-Снодсбери.

– Там чистый воздух?

~~ Туда привозят экскурсантов, специально подышать.

– И вы будете вести там спокойный образ жизни?

– Полуобморочный.

– Будете рано ложиться спать?

– Непременно. Ранний ужин, тихий отдых с хорошей книгой или кроссвордом и отход ко сну.

– Тогда поезжайте.

– Отлично. Сейчас же созвонюсь с ней.

Я имел в виду мою добрую и достойную тетю Далию, – не путать с тетей Агатой, которая жует битые бутылки и, как подозревают, на полнолуние превращается в оборотня. А тетя Далия, добрая душа, в молодые годы часто выезжая в поля в рядах охотничьих обществ «Куорн» и «Пайтчли», не хуже прочих орала: «Ату! Ату ее!» – и в оборотня если когда и превращалась, то, конечно же, только веселого и озорного, с которым пообщаться – одно удовольствие.

На мое счастье, доктор дал мне зеленый свет, не вникая в дальнейшие детали, поскольку более пристрастный допрос показал бы, что у тети Далии служит французский повар, и не приходится пояснять, что любой врач, узнав про французского повара, немедленно посадил бы вас на диету.

– Итак, решено,- сказал я, довольный и веселый. – Весьма благодарен за участие и помощь. Всего вам наилучшего.

Я вознаградил его кошельком с золотом и отправился звонить тете Далии. От намерения прогуляться в Брайтон пришлось оказаться. Мне предстояла непростая задача – напроситься в гости к тетушке, а порой это требовало определенного искусства. Если тетя Далия пребывала в мрачности из-за каких-то домашних неурядиц, она могла спросить, а что у меня, своего дома нет, что ли? А если есть, то какого черта я в нем не живу?

Я дозвонился до нее с нескольких попыток, что вполне естественно, когда звонишь в такую глушь, как Маркет-Снодсбери, где телефонистов набирают на службу исключительно из местных вустерширских вырожденцев с дебильной наследственностью.