Тэтчер: неизвестная Мэгги - [55]

– Более неподходящей кандидатуры на место лидера партии даже трудно себе представить! – восклицал один из последователей Хита. – Когда нам объявили его имя, мы чуть не упали со смеху. Если это тот человек, который собирается бросить вызов Теду, тогда нам ничего не грозит![419]

Но, как пел Высоцкий, «дуэль не состоялась или перенесена». Кейт сам исключил себя из борьбы, совершив непростительную ошибку. Выступая под Бирмингемом, он призвал к регулированию рождаемости социальных низов, сославшись на их неспособность позаботиться о своих детях. Для прессы не составило труда связать это предложение с социальным расизмом и строительством «расы господ». После тирании Гитлера подобные заявления были равносильны политическому самоубийству.

С выходом Кейта из игры вновь встал вопрос: кто сможет дать бой Хиту? Маргарет Тэтчер? «Нет, только не она», – отвечали большинство оппозиционеров. Ее считали «ограниченной, властной, реакционной и слишком самодовольной женщиной».[420]

– Она на целое десятилетие уведет нас от власти, – ворчали одни.

– Мэгги словно прилетела с Марса! – возмущались другие.[421]

К тому же она была слишком легковесна и неопытна. Несмотря на все свои способности, Тэтчер слабо разбиралась во многих политических вопросах, включая такие важные области, как обороноспособность страны и внешняя политика. Она ни разу не выступала ни по одному серьезному вопросу, выходящему за рамки ее министерства.

Не лучше ситуация обстояла и с ее имиджем. Кем она была в сознании британцев? Недавней «воровкой молока», «самой непопулярной женщиной»? Сама того не желая, Маргарет оказалась между двух политических стульев: лейбористы воспринимали ее как правую реакционерку, а правые реакционеры – как умеренного центриста.

И наконец, последнее: Мэгги была женщина. А могла ли женщина возглавить правительство? Большинство специалистов считали, что нет.

– С моим мужским шовинизмом я считаю, что все женщины в политике второразрядны, – откровенничал ветеран «Sunday Express» Джон Джунор.[422]

Когда заместителя главного редактора «Sunday Times» Фрэнка Джайлза спросили, как он рассматривает участие Тэтчер в борьбе за лидера партии, он ответил:

– Без малейшего сомнения советую вам выбросить эту идею из головы.[423]

В феминизацию Даунинг-стрит первоначально не верила даже сама Маргарет Тэтчер:

– Не думаю, что наша страна готова к тому, чтобы правительство возглавила женщина. Я считаю, что у нас не будет женщины премьер-министра в ближайшие десять лет или даже более того. Можете смело вычеркнуть мое имя из списка кандидатов.[424]

Пытаясь найти срочный выход из возникшего тупика, кто-то предложил кандидатуру председателя «Комитета 1922»[425] Эдварда дю Канна. Однако его отговорила жена. К тому же у Эдварда были немного сомнительные связи с одним из международных конгломератов – «безобразной и неприемлемой лицевой стороной капитализма».[426]

В какой уже раз встал вопрос: кто следующий? Размышления высокопоставленных консерваторов совпали с легендарными дебатами в палате общин от 21 января 1975 года. Главным действующим лицом данного политического спектакля стала все та же Маргарет Тэтчер, своим блестящим анализом экономической политики положившая лейбористов на лопатки главу министерства финансов.

– Если этот канцлер казначейства может быть канцлером казначейства, то им может быть любой член палаты общин! – завершила она свое знаменитое выступление.[427]

Впервые в ней почувствовался лидер, человек, способный отстаивать интересы не только своего министерства, но и всей партии, а может быть, даже и страны. Впервые началось формирование нового политического курса с его предпочтением индивидуальности коллективизму, частного – общему. Именно эти простые правила впоследствии станут основой тэтчеризма.

Отвечая однажды на вопрос о самой возможности избрания женщины на пост лидера партии, Тэтчер очень хитро ответила:

– Если это и произойдет, то только в том случае, когда со стороны мужчин не будет представлено ни одной достойной кандидатуры.[428]

Отказы Джозефа и дю Канна красноречиво говорили, что такой момент настал. В стенах Вестминстера тут же родилась легенда, что, когда Кейт поделился с Маргарет решением отказаться от борьбы за лидерство, она положила ему руку на плечо и сказала:

– Если ты не будешь бороться, это сделаю за тебя я! Кто-то же должен отстаивать наши идеалы.[429]

Это действительно всего лишь легенда, но зато очень правдивая. Даже если Маргарет никогда не говорила подобную фразу вслух, про себя она думала именно так.

Расходилось ли это с ее постоянными утверждениями на публике, что она не рассматривает себя в роли претендента на смещение Хита? Нет, нисколько. Всегда отрицая тот факт, что женщина возглавит партию или правительство, она обращала внимание на практические аспекты, но не на саму способность представительниц прекрасного пола справиться с данной задачей. В конце концов, разве не Маргарет за четверть века до этого написала знаменитую статью «Проснитесь, женщины!»?

Конечно же Тэтчер рисковала. Она вторгалась в область, где на протяжении многих столетий правили мужчины. У нее не было влиятельной поддержки и необходимого опыта. К тому же это была игра, ставки в которой были слишком высоки. Неудача могла поставить жирную точку после двадцати пяти лет в политике. В случае поражения Хит никогда бы не простил ей предательства, а члены партии – слабости. Маргарет наверняка превратилась бы в политический труп.