Тест - [5]

— Все такой же крепыш, Пашка! Цветущий, неунывающий,— похлопывал друга.

— Слушай, а ты немного сдал, Валерка. Концерты замучали? — Он участливо рассматривал ссутулившиеся плечи, поблекшие глаза, осунувшееся продолговатое лицо.— Надо поберечь себя. Нельзя же выкладываться так неистово. Я знаю как никто твою искренность, доброжелательность. Сколько живу — человека с такими открытыми мечтами и душой не встречал.

— Что поделаешь, надо. Публика требует,— соврал.

Он не хотел признаться, что пришлось перебраться с площади сначала во дворец спорта, а с завтрашнего дня будет выступать в зале филармонии. Причина? Скрипка! Стала все больше и больше фальшивить, теряет когда-то ясное, вдохновенное звучание. Иногда даже притворяться больным приходится, лишь бы не показываться на люди.

К ним подошла Ляля. Щеки раскраснелись от вина, на лице играла глуповатая улыбка.

— Погутарили и хватит,— сказала с явным намеком.— Ты бы что-нибудь сбацал, а Валера?

— Я занят, не видишь? — зло обернулся к жене.

— Сбацай, сбацай! — подкатились толстяки Куницыны, слегка ^похлопывая в ладошки.

— Я скрипку дома забыл,— сделал попытку отвязаться.

— А вот и нет! А вот и йет! — заплясала Ляля.— Я ее сама захватила,— вытащила из-за спины скрипку.

— Отстань, прошу,— он никогда еще не чувствовал себя так гадко, неловко. Хотя бы не при Павле. Специально ведь подплыла.

К ним начали подходить другие посетители, побросав свои столики. Обступив Валерия полукругом, заскандировали: «Ма- эст-ро! Ма-эст-ро!»

Деваться было некуда. Он неохотно взял скрипку. Та будто отталкивалась от плеча. С силой прижал щекой, провел смычком по струнам. Послышалось невыразительное жалкое дребезжание.

— Она не настроена,— объяснил.

В сердце ужом начал заползать страх: что-то случилось! Попробовал подтянуть струны — то же дребезжание. Опрометью как был выбежал из ресторана, поймал такси.

…Он сидел в большой, богато обставленной комнате, служившей ему кабинетом, опустив голову. Сбоку пылал камин, его часто разжигали нынешней прохладной осенью. Рядом на кресле лежала скрипка.

Она умолкла насовсем. Никакие попытки выдавить, выбить мелодию ни к чему не привели. Даже дребезжание пропало. Стала холодной, безжизненной. А завтра очередной концерт. С ненавистью посмотрел на инструмент, еще совсем недавно такой послушный, принесший славу, почести, деньги. Лицо исказилось. Резко схватил, зло бросил оземь:

— Ты будешь играть или нет?! — закричал.

Скрипка упала, как камень, ни единая струна не зазвенела от удара/

— Будешь или нет, спрашиваю? — схватил со стола первое попавшееся в руку и бросил в нее.

Пузырек с клеем разбился возле дека. Вязкая жидкость стекала, не приставая к скрипке, и лужицей присыхала к полу. В неистовстве взял за гриф и с размаху швырнул в камин. Из горла вырвались хриплые рыдания.

…В комнату в бешенстве влетела Ляля. Начала прямо с порога:

— Послушай, что я тебе скажу, мой мальчик. Ты зачем меня опозорил на весь ресторан? Завтра Куницыны разнесут на весь мир. И что это у тебя за дружочки такие! Откуда тот работяга взялся? Запомни, милый, отныне друзей тебе буду подыскивать я. Лично. Ты меня понял? — она стремительно пронеслась по комнате, шагнула к камину и вдруг вскрикнула.— Что ты наделал, изверг! Такую дорогую вещь и в огонь! Она же столько денег стоит!

Опрометью вытащила скрипку из огня и застыла в недоумении:

— Холодная,— вытаращила глаза.— Не сгорела… Даже чуточку.— Пришла в себя от удивления.— Так ты меня понял, я спрашиваю? Или-или. Жить с дураком не желаю.

— Это ты хорошо сказала: с дураком,— зловеще поднялся Валерий.— И заорал что есть мочи.— В-о-он!!!*

IV

День выдался холодным, пасмурным — даже грибников в электричке едва треть вагона набралась. Поеживаясь под порывами ветра, Валерий шел к знакомому дубу. Хотя тогда дорогу особо не запоминал, нашел его сразу. Медная листва ковром устилала землю, сердито шуршала под ногами. Дуб грозно шумел могучей ветвистой кроной.

Опустив голову, постоял немного. Вынул из-под полы старенького плаща скрипку, прислонил к стволу. Рядом положил смычок. «Такая же, как тогда,— подумал горько, отойдя на несколько шагов.— Как хорошо все начиналось…»

Его пронзила мучительная боль. На глаза наплыл непрошенный туман. Решительно смахнул слезу, сказал грустно:

— Не выдержал я испытания. Прости. И прощай.

Валерий постоял еще немного. Потом решительно повернулся и быстро зашагал в противоположную от города, от дома сторону.

ТОЛЬКО ФАКТЫ Рассказ

Здравствуй, дорогая Леночка!

Извини, что тысячу лет не писала. Может быть, и еще сколько же не беспокоила, ведь встречаемся более-менее регулярно, но вынудили потревожить обстоятельства. Я имею ввиду твоего брата. Нет, мы не расходимся и ничего особенного в нашей жизни супружеской пока не случилось, кроме одного. Да и не заболел он, наоборот, даже помолодевшим выглядит. Но с некоторых пор, вот уже целую неделю, не ночует дома. Представляешь?! Первые дни я с ума сходила, передумала уйму всякого. Оказывается, засел на работе. Расспрашивала сослуживцев — все подтверждают: да, Роман Михайлович не выходит из цеха, руководит почти круглосуточно, как-никак конец года. На всякий случай среди ночи звонила несколько раз — работает. Но что меня мучает, отвечает официально, как чужой: извини, говорит, милая, я слишком занят. Уделю время, когда посвободней буду. Представляешь?! Мне-то говорит: уделю время.