Тесла: Человек из будущего - [104]

В его письменном столе в Нью-Йорке несколько лет лежало письмо от Кэтрин Джонсон, одно из последних сохранившихся или, возможно, написанных ее «всегда молчаливому другу». Она поехала в штат Мэн без детей и без мужа на летний отдых.

«Я приехала сюда месяц назад, совершенно одна, — писала она, — хотя гостиница заполнена, но для меня она пуста, так как мир этот для меня чужой. Здесь я отделена ото всех, и кажется, что со мной осталась только моя память. Иногда печаль переполняет мое сердце, и я жажду того, чего нет, так же сильно, как в детстве, когда я была маленькой и слушала шум набегающих волн моря, все еще неизвестного мне и все еще бьющегося об меня. А вы? Что делаете вы? Жаль, что у меня нет от вас вестей, мой вечно дорогой и вечно молчаливый друг, будь они плохими или хорошими. Но если вы даже не напишете мне ни строчки, то пошлите мне свои мысли, и их получит тонко настроенный инструмент.

Не знаю, почему мне так грустно, мне кажется, будто все в жизни ускользнуло от меня. Вероятно, я слишком много бываю одна, и мне нужно общество. Думаю, я почувствовала бы себя более счастливой, если бы узнала о вас хоть что-нибудь. Вы заняты только своей работой, у вас нет человеческих потребностей. Это совсем не то, что я хочу сказать... Итак,

Преданная вам К. Дж.» [13]

Она добавила постскриптум: «Вы помните тот золотой доллар, который переходил у вас с Робертом друг к другу? Я ношу его этим летом как талисман для всех нас».

Деньги? Удача? Возвращение к ушедшему счастью и возбуждению прежних дней? Был ли это талисман троих, переживших вместе так много?

Глава 23 Голуби

Люди говорят о десятилетиях, будто бы они образуют естественные периоды, конец которых наступает неизбежно, но при этом вряд ли что-то действительно заканчивается. Борющееся за выживание человечество переходит в новые отрезки времени и опять ощущает дисгармонию и мучительные перемены. Так произошло и с Теслой в «ревущие двадцатые».

«Двадцатые» проявили всю лживость «сухого закона». Порядочный человек не мог больше пойти в свой любимый бар, чтобы заказать стаканчик хорошего спиртного. Вместо этого он вынужден был довольствоваться ужасным пойлом сомнительного качества. Бары и магазины, торговавшие незаконным спиртным, а вместе с ними и гангстеры — процветали. Горячая молодежь ночи напролет отплясывала чарльстон, фондовая биржа поочередно то поднималась, то падала, а биржевые дельцы обретали и теряли свою удачу. Никола Тесла со своими викторианскими манерами и внешним видом не вписывался в это время. Он еще больше, чем обычно, если это только было возможно, отдалился от окружающего его мира. Хобсон, который теперь был конгрессменом и должен был получить медаль конгресса (будучи в ранге контр-адмирала) за свою доблесть во время испано-американской войны, потерял возможность пройти в сенат США. Но, к огромному сожалению Теслы, он не потерял возможности продолжать свою антиалкогольную кампанию и был «инструментом» для утверждения восемнадцатой поправки. С точки зрения Теслы, «сухой закон» учреждал нетерпимое вторжение бюрократии на территорию личной свободы. Он открыто выразил свое мнение о том, что подобный закон может сократить жизнь многим людям и ему в частности. Теперь он уже не мог ожидать, что проживет до 140 лет. Без божественной амброзии в умеренных, но регулярных количествах кто будет заботиться о долгой жизни?

Все же, когда семья Хобсона вернулась на Манхэттен, Тесла был очень доволен, что они с другом прежних времен опять оказались рядом друг с другом. Хобсон взял в свои руки управление другими, более стоящими кампаниями, включая руководство международной комиссией по наркотикам, но у него всегда находилось время для старого друга. Он приобрел привычку охотиться за Теслой в его отеле раз в месяц, чтобы побывать на дневном спектакле. Это было чрезвычайно легкомысленное времяпрепровождение для таких выдающихся личностей. Из темноты партера они выходили в сияние дня Таймс-Сквер и, медленно прогуливаясь, подходили к своей любимой скамейке. Здесь они беседовали о политике и науке или вспоминали былые дни.

Теперь, когда Тесле шел седьмой десяток, он почти всегда нуждался в деньгах. Временами его беспокоили странные болезни. Бизнес, который он с таким трудом создавал в Чикаго, постепенно истощался. «Уорденклифф» был уже не более чем воспоминанием, хотя Тесла никогда не переставал стремиться к созданию своей мировой беспроводной системы. В 1920 году он опять попытался представить свое радиопредложение управляющим Вестингауза. Их отказ заставил его с горечью напомнить им, что в те времена, когда они получали права на его системы переменного тока, директора пообещали: «Ни одно предложение, которое вы представите компании Вестингауза, не будет отвергнуто». Он положился на их заверения и сказал, «что он знает, что люди подобного статуса обычно сохраняют чувство долга по отношению к первооткрывателю, заложившему фундамент их бизнесу...» [1]

Реакция фирмы показалась ему вдвойне обескураживающей, поскольку именно тогда фирма начинала осваивать область беспроводной передачи и Тесла слышал, что они собираются установить радиовещательную систему. Он писал: «Во-первых, я был обескуражен и сильно разочарован тем, что дело было передано вашим инженерам. Я бы никогда не передал им на рассмотрение ничего, кроме окончательного плана, тщательно разработанного во всех деталях...» Чиновники компании предложили ему должность консультанта средней величины.