Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах - [18]

Шрифт
Интервал

Потом он все-таки пришел, спрашивает: «Механический цех есть?» Я говорю: есть. И показал ему никем не занятый токарный станок. Он на нем работал, вытачивал детали. Как-то он заметил, что пищу таскают вручную. Пожалел людей и решил сконструировать тележку. Сам придумал механизм, чертежи сделал. И вышла очень хорошая тележка, на которой развозят и сегодня пищу для заключенных.

Я потом понял, что его специально именно ко мне определили: у меня команда арестантов была маленькая. Они вопросов много не задавали. На обычном производстве его бы быстро разоблачили.


— Вы с ним много общались?

— У меня была небольшая комната, где лежали вещи, документы. Он туда ко мне приходил на перекур. А курил он часто и помногу. Анекдоты всегда рассказывал. Какие? Скабрезные. (Смеется.)

Но мы долго друг друга изучали. Василий не признавался, кто он, а я не спрашивал.


— Были с ним на «ты» или на «вы»?

— На «ты».

В один момент у меня сорвалось: «Вась, а за что тебя посадили?» Тут моя была ошибка. Но он не смутился, ответил: «За язык». Я ему: «Как это за язык? Что он у тебя, такой длинный, что ли?» Он: «Да сказал я в высших кругах, как, мол, вы можете править государством, если вы не смогли организовать похороны отца». А помните, что на похоронах Сталина было много жертв? Так я и узнал, что это сын Сталина.


— А до этого вы сомневались?

— Я догадывался, но сомнения оставались. А тут уже все вроде раскрылось, и он стал вести разговоры от себя как от сына Сталина.

Потом как-то ко мне заходит осужденный с хоздвора. Уселся и на Сталина внимательно так смотрит. И неожиданно вдруг говорит: «А ты разве не с такого-то полка?» Признал, стало быть, его. Вася ничего не ответил, встал и ушел в механическую. А этот парень мне: «А ты знаешь, кто это? Это же сын Сталина!» Я под дурачка, отвечаю ему: «Да полно трепаться. Как бы сын Сталина тут отказался?» А он на это: «Точно тебе говорю! Я служил у него в полку. И запомнил его на всю жизнь. Приключилась история. На мне были сапоги худые, и он увидел это, меня остановил, спросил, кто командир. Я ответил. Он позвал его и строго сказал: «Если увижу в таких сапогах солдата, то наденешь его, а свои ему отдашь».


— Что рассказывал о своей прошлой жизни? О руководителях страны?

— Много про Хрущева говорил. Что тот был вроде клоуна какого при его отце, не уважали его. Берию Вася не любит. Рассказывал, как у Берии был красивый офицер, майор. Тот ему доставлял девушек.


— Василий говорил это с осуждением?

— Не то чтоб с осуждением, а с таким, знаешь, вроде как с юморком.


— А про отца любил вспоминать?

— Вася воспитывался, по его словам, больше среди обслуги. Потому начал курить и пить рано. Отец немного обращал на него внимания. И когда уже Вася вырос, то натянутые были отношения между ними. Он так и говорил: «Мы с ним плохо жили». Особенно вспоминал историю, как ему (видимо, какие-то подхалимы) хотели присвоить очередное звание, а Сталин сказал: «Рано еще, пусть послужит».


— Свидания ему полагались?

— Да, к нему приходила женщина — бывшая жена. Сестра тоже была, но встреча с ней почему-то оказалась болезненной для него.

Справка: «Светлана Аллилуева видела брата в тюрьме за все время один раз. Это единственное свидание проходило в кабинете начальника централа. «На стене висел портрет отца… Вася сидел на диване. Он был в отчаянии и не скрывал этого», — вспоминала Светлана».

— Что ему было тяжелее всего в тюрьме переносить?

— Сложно сказать. Нрава он был простого, веселого, а таким завсегда легче хоть на воле, хоть в тюрьме. Он вообще шутник был.

Однажды к одному осужденному жена на свидание должна была приехать. Вася ему: «Я тебе таблеток дам таких — супруга будет довольна! Вот. Принимай их так-то и так-то». Тот принял как сказано. И только на свидание идти — у него позыв в туалет. И всю ночь он ходил туда. Наутро Вася мне: «Спроси, как он там свидание провел?» А тот как давай ругаться на него! Но Вася сказал, что он типа нечаянно перепутал лекарства.

Много читал. У него там была целая библиотека. Но временами казалось, что он устал от неволи, от жизни. Я так думаю: если у человека отобрали свободу, он потерял уже все. Какими бы ни были его заслуги в прошлом.


— И все-таки хоть какие-то привилегии у него были? Может, он мог свободно передвигаться по тюрьме? Или ему за решетку спиртное приносили — знаю, что любил он выпить?

— Ключей от камеры у него не было. Его приводили к нам на производство и уводили. А по моей территории он, как и все, мог свободно передвигаться.

У Васи был специальный человек из хозобслуги, который по его заказу привозил ему продукты разные из магазина. Это было разрешено на самом верху. Но что именно он приносил — не знаю. Меня лично он никогда не просил что-то пронести, знал, что я не пойду на такое (у нас как раз был случай, когда осужденные завлекли одного сотрудника, втянули в связь, он им таскал разное, а потом его поймали и дали ему 4 года тюрьмы). Ел он и тюремную пищу, тогда не то чтобы совсем плохо кормили. Я там не ел, но Вася не жаловался. Ему хватало, мне кажется, того, что приносили.


— А на здоровье не жаловался?


Еще от автора Ева Михайловна Меркачёва
Громкие дела. Преступления и наказания в СССР

Книга о самых громких уголовных делах советской эпохи. Многие материалы ранее не публиковались и были впервые выданы из архивов лично автору. Благодаря доступу к этим документам и общению с очевидцами Еве Меркачёвой удалось восстановить картины судебных процессов над последним казненным в СССР – маньяком Фишером, над единственным расстрелянным в советское время ребенком Аркадием Нейландом, над палачом Антониной Макаровой по прозвищу Тонька-пулеметчица, над Бертой Бородкиной, накрывавшей столы самому Леониду Брежневу – единственной приговоренной к высшей мере по экономической статье.


Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

Журналист и правозащитник Ева Меркачёва побывала во всех семи российских колониях для пожизненно осужденных — там, где никто не хочет оказаться по своей воле. Она брала интервью у сотрудников колоний и у заключенных и рассказала в своей книге честно и без прикрас всё, что ей удалось увидеть и узнать. Автор подробно описала распорядок дня в колониях, быт заключенных, их самих и то, как меняют людей тюрьма, осознание тяжести совершенных преступлений и того, что им не выйти на свободу до конца жизни. Ева Меркачёва общалась с киллерами, маньяками, педофилами и другими преступниками, совершившими поступки настолько страшные, что общество предпочло навсегда исключить их из своей жизни.


Рекомендуем почитать
Куда идти Цивилизации

1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».


Жизнь как бесчинства мудрости суровой

Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?


Черное солнце Украины

Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.


Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах

Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.


Кого освобождали прибалтийские эсэсовцы?

В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.


MH-17. Хроника пикирующего Боинга. Правда о самолете, который никто не сбивал

Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.