Теряя Лею - [68]

Их рев заполнил уши, эхом отдаваясь в голове. Я не слышала больше ничего. И их лица – никуда было не деться от их лиц. Черты казались искаженными и демоническими. В груди зародился крик и разодрал мне горло в клочья. Я с радостью приняла освобождение. Как же хорошо.

Роившиеся вокруг меня тела попятились, смех рассосался. Они получили доказательство, которого ждали. Чокнутая девица наконец вскрылась. Мои вопли разносились по столовой, как сирена, пронзая всех остальных. Я увидела, как наползает темнота, и улыбнулась. Перепуганные зеваки больше не имели значения. Мой единственный настоящий друг пришел спасти меня. Я рухнула вперед, благодарно принимая его объятия.

Часть третья

32

Очнулась я спустя несколько секунд. Или дней. Понятия не имею. Темнота исчезла бесследно. Я моргала от яркого света над головой, пытаясь взять в толк, где нахожусь. Голова была тяжелой, мозги еле соображали. Я протянула руку, чтобы протереть глаза. Рука отказывалась двигаться. Я повернула голову и обнаружила, что запястье пристегнуто к кровати.

Меня охватил ужас, и я крепко зажмурилась, не в силах вынести правду. Из-под опущенных век потекли слезы, заливая щеки. Я все еще в своем подвале. Я так и не выбралась.

Меня накрыло горе невиданной силы, тело сотрясали рыдания. Я знала, что их надо заглушить. Если Матушка услышит, она рассердится. Я не могла перестать плакать. Оставалось только позволить слезам размывать тело.

Послышались шаги. Порыв собраться и приготовиться никуда не делся, но воли не хватало. Я отказывалась открывать глаза. На сей раз столкновение с правдой убьет меня.

Меня коснулась прохладная рука. Я рефлекторно отпрянула. Она причинит мне боль.

– Мия, все будет в порядке.

Погодите. А где низкий, хриплый голос? Этот голос я знала. Он был ненастоящим. Очередная фантазия моей головы.

– Тебе больно?

Ее прохладные пальцы коснулись моего запястья, расстегивая ремень, удерживавший меня. Голос так походил на доктора Маршалл, что по щекам у меня хлынул новый фонтан слез.

Секунда – и мое запястье свободно. Не в силах больше сопротивляться, я открыла глаза, страшась разочарования, но все равно надеясь. Доктор Маршалл улыбнулась мне, обходя кровать, и отстегнула мою правую руку – а я и не сознавала, что она тоже пристегнута.

Я, щурясь, обвела взглядом помещение и увидела, что я не в своей подвальной тюрьме. Это явно была какая-то больничная палата. То есть это все был не сон. В мозгу по-прежнему мутилось, я пребывала в полном замешательстве.

– Что произошло? – спросила я, как только она освободила мое правое запястье. – Для чего это было? – Я подняла один ремень и уронила обратно на край кровати.

Прежде чем ответить, она придвинула к моей койке единственный в комнате стул и села.

– Ты пережила нервный срыв, – мягко сказала она. – Я надеялась его предотвратить.

– Нервный срыв? – переспросила я, силясь припомнить, что случилось.

Воспоминания приплясывали на краю сознания, разбегаясь по сторонам. Если у меня был срыв, значит ли это, что я и впрямь чокнутая?

– Мия, ты помнишь, как ходила в школу в пятницу?

– Думаю, да. В смысле, я же ходила, да?

Судя по тому, что я помнила, в пятницу был великолепный день. Мама сказала мне, что у меня изменится школьное расписание. Я помню, какая счастливая я стояла в кухне с ней и с Джейкобом, а потом мы поехали в школу, но по какой-то причине ничего после этого я вспомнить не могла. Воспоминание присутствовало. Я чувствовала, как воспоминание дразнит меня, но отказывается выныривать на поверхность.

Доктор Маршалл внимательно наблюдала за мной.

– Мия, ты помнишь, что случилось в столовой?

Я подтянулась в сидячее положение и потрясла головой, надеясь, что от этого в ней прояснится.

– Мия, давай поговорим о твоих друзьях.

Ее голос доносился словно с другого конца туннеля. Воспоминания наконец начали дергать мое сознание за подол. Ужасные воспоминания. Я пыталась отталкивать их, но они отказывались прятаться дальше.

События пятницы начали разворачиваться у меня перед глазами, полностью затмив все остальное, и уши заполнил знакомый рев.

– Мия, дыши, – произнесла доктор Маршалл с другого конца туннеля.

Я заставила себя дышать. «Вдох, выдох, вдох, выдох», – мысленно повторяла я медленно и нараспев, пока рев не отступил.

– Я когда-нибудь стану нормальной или навсегда останусь чокнутой? – прошептала я наконец, когда смогла дышать без гипервентиляции.

– Мия, ты такая же нормальная, как любой другой. Человек не бывает чокнутым. Он может быть психически неустойчивым или у него может быть болезнь, которая заставляет его верить в то, что не соответствует истине.

Я чувствовала, как новые слезы жгут глаза. Столько лет не плакала, а теперь остановиться не могла.

Она немного подумала, а потом сказала:

– Мия, твоя чудесная душа пострадала от травматического опыта, и поэтому ты видишь вещи, которых на самом деле нет.

– Не понимаю.

– Я имею в виду, что из-за травмы, перенесенной тобою в детстве, твое сознание создает галлюцинации, чтобы помочь тебе с этой травмой справиться.

Я кивнула. Это мы уже проходили. Вот откуда взялась моя Мия. Остальное это не объясняло.