Тертый шоколад - [6]
Непризнанный поэт задохнулся от возмущения, а Лика немедленно встала на его защиту:
— Вова, познакомься, это мой бывший муж, Федор. Он, когда ревнует, всегда говорит гадости.
Вовочка побледнел и снова попятился.
— Какой у меня соперник пугливый, — рассмеялся папа. — Да не бойся ты, я маленьких не обижаю!
Даже Лика не выдержала и улыбнулась. Я зажала рот двумя руками, чтобы не расхохотаться. Все-таки поэт, ранимая душа. Вова рванулся к Федору с явным намерением вцепиться ему в горло, но тот легко увернулся и окунул несчастного головой в чашку с оливье. Тут веселье закончилось и началась правда жизни. Мама, прижимая к груди перепачканного в майонезе Вовика, объясняла бывшему мужу, кто он такой после этого. Я попыталась прекратить скандал единственно возможным способом:
— Лика, платье! «Гуччи» с узорами от майонеза!
Лика оттолкнула Вову, в ужасе посмотрела на платье и разрыдалась.
— Иди умойся, милый! — сквозь слезы улыбнулась она поэту.
Вовочка поспешно заперся в ванной. Лика глубоко вдохнула. Что сейчас будет! Папа даже слегка пригнулся, а я сбежала на кухню. В гостиной стекла зазвенели от Ликиного крика:
— Когда ты перестанешь портить мне жизнь?!
Она о платье или о Вове?
— С Новым годом! — торжественно провозгласил с экрана кухонного телевизора Путин.
Куранты бьют двенадцать. Бабушка судорожно пытается открыть шампанское. Судя по грохоту в гостиной, Лика швыряется в папу предметами интерьера. Только бы они не разбили мою любимую вазу (желания, загаданные под бой курантов, должны сбываться!).
И тут прямо над головой раздался безумный вопль. Бабушка схватилась за сердце и уронила бутылку. Шампанское празднично взорвалось. Сверху снова заорали. Это Варежка, ее голос ни с чем не спутаешь… Я взяла ключ и открыла люк на чердак, который по непонятным причинам архитекторы поместили на нашей кухне. Когда я встречалась с Гошей, то лазила через него на крышу на свидания. У Гоши на кухне, кстати, тоже люк есть, и таким романтичным способом можно было ходить к нему в гости. Лестницы для нас тогда были слишком банальны. Гоша — художник-оформитель, он у себя на кухне нарисовал мой портрет, прямо на крышке люка, через который я к нему приходила. Только теперь на этом месте, наверное, красуется портрет Варежки, потому что Гоша уже почти месяц встречается с ней. Я с этим смирилась довольно быстро и на Варю обижалась всего неделю: Гоша явно не мужчина всей моей жизни, а Варежка действительно в него влюблена.
Из люка высыпались Гоша, Варя, ИЛ и грязная мышка в предынфарктном состоянии. На шум прибежала Лика, увидела мышь, завопила громче Вари и влезла на стол прямо в туфлях, наступив в бабушкин пирог.
Варя — Гоше: «Я так хотела встретить Новый год на крыше! Мы опоздали, и все из-за тебя!»
Лика — Федору: «Ты испортил мою жизнь!»
Ирина Родионовна — Лике: «Ты испортила мой пирог!»
Непризнанный поэт в ванной: «О, какой позор!!!»
ИЛ — обморочной мышке: «Иди сюда, маленькая, я тебя домой заброшу…»
Я — ИЛу: «Не бери ее, она заразная!»
Все это одновременно, под гимн Российской Федерации. И тут меня осенило, как спасти этот бездарный праздник:
— Мы еще успеем фейерверк с крыши посмотреть!
Варежка пантерой вскочила на посудомоечную машину и нырнула в люк. За ней, кряхтя, полез Гоша. ИЛ салфеткой взял с пола мышь и закинул ее на чердак. Издалека донесся возмущенный писк. Потом он сунул в карман пальто бутылку шампанского и вежливо поинтересовался у Лики, которая все еще топталась в бабушкином пироге:
— У вас, случайно, нет пластиковых стаканчиков?
Из-за его предусмотрительности я останусь даже без фейерверка!
— Нет у нас стаканчиков! — заорала я и полезла наверх.
Все чердачные тараканы, видимо, замерзли, поэтому под ногами бегали только мыши. Но я так зла на жизненную несправедливость, что и крыс не испугаюсь.
На крыше подпрыгивали от холода Гоша с Варежкой. Где-то у самого горизонта вяло взлетела зеленая ракета и погасла.
— Ну и г-где фейерверк? — стуча зубами, поинтересовалась Варя.
Тут с чердака эффектно выплыл ИЛ с подносом в руках. Еще бы сервировочный столик прикатил! Пластиковые стаканчики были заменены нашими лучшими фужерами. Их бабушка Лике на день рождения не дала, а этот подхалим как-то выпросил! ИЛ спокойно разлил шампанское по бокалам, и тут загрохотал салют.
— Они что, нас ждали? — засмеялся Гоша и поперхнулся шампанским.
— А мне мама машину подарила… — скромно потупилась Варежка.
Ну почему одним все, а другим (в частности, мне) — ничего?! От папы можно дождаться разве что плюшевого брелочка на зеркало в салоне, а на Лику и вовсе надежды никакой.
— Ты чего надулась? — Сзади подошел ИЛ и обнял меня.
— Мне подарили игрушечного медведя.
— А ти хотела масинку? — просюсюкал он. — Ну прости. Буду знать. Зато теперь ты можешь собирать коллекцию, — ИЛ достал из-под пальто небольшой пакетик.
Какую еще коллекцию? А-А-А!!!
Ровно через пять секунд я свалилась на пол в собственной кухне, заперла люк и хлопнула дверью спальни. Они могут вернуться и через Гошину квартиру. Потом сядут в новую машину Варежки и будут долго надо мной смеяться. Я понимаю, что дареному коню в зубы не смотрят. Понимаю, что народная мудрость проверена веками. Но подарить мне
Однажды, заблудившись между ЦУМом и ГУМом, она поступила на журфак.Какой-то незнакомый парень спустился к ней на кухню прямо с крыши.Подруга отбила поклонника и обозвала «стервой». А новая сумочка сводит с ума и требует: «купи меня!»Она — не современная «good girl» в розовой кофточке. И еще не «self-made woman».Она — просто Женя, но уже фотограф модного глянцевого журнала. После походов по магазинам в ее карманах гуляет ветер, а все равно «нечего надеть». Она похожа сразу на всех современных девчонок, но таких как она больше нет!Она — настоящая девушка YES! А это чего-то да значит!
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.