Терская коловерть. Книга вторая. - [7]
— Хай вона сказыться! — покрутил круглой головой хозяин бутылки. — Знов улитила, чертяка, — он пошарил глазами по земляному полу, но не найдя на нем пробку, махнул рукой.
— Можно бумажкой заткнуть или тряпкой, — подсказал Данел, заметив выражение досады на лице гостя.
— Ни, — потряс головой тот. — Сдается мэни, друже, шо затыкать нам цю посудину не придется.
— Пусть меня назовут женщиной за то, что спрашиваю, но почему, ма халар, ты жалеешь о пробке? — изогнул Данел брови в крайнем удивлении.
Гость понимающе покивал головой:
— Бачишь, яке дило.... На пробци е така тонюсенька бумажка. Казав мени один ученый человек, що як попадется кому ця бумажка с царским патретом, то получит вин выигрыш — золотой червонец.
— Боже великий! — не удержался от возгласа Данел. — За бумажку — десять рублей! Еще столько — и можно купить корову. Куда же она закатилась, да пропал бы я сам вместо нее? Эй, эта женщина! — крикнул он стоящей у печи Даки. — Я, что ли, должен искать эту золотую пробку? А ну, наш сын! — метнул одновременно огненный взгляд в Казбека, — посмотри хорошенько под нарами.
Казбек стремительно бросился выполнять распоряжение отца.
— Вот она, баба, — протянул он спустя минуту отцу драгоценную находку.
Тот взял пробку, с благоговением передал соседу по фынгу:
— Смотри, ма халар...
Гость отколупнул от пробки бумажку, посмотрел сквозь нее на лампу и огорченно вздохнул:
— Нэма патрета, хай ему грец. Мабуть, ции патреты уси в нужники отнесли.
Данел, услышав такие кощунственные слова, оторопело воззрился на гостя.
— Нельзя так говорить про царя-батьку, — нахмурился он. — Пристав услышит — в тюрьму посадит. Нельзя так говорить, — повторил он и невольно посмотрел на дверь.
Гость рассмеялся, обхватил медвежьей лапищей хрупкий стакан.
— Ото ж и видать сразу, друже мий, шо ты ничегусеньки не знаешь. Скинулы твоего царя-батьку к бисовой маме ще на прошлой недили.
— Воллахи! — вылупил глаза Данел и даже на ноги вскочил. — Что ты такое говоришь? Разве можно скинуть царя? Все равно, если б овцы скинули своего чабана.
— Народ не вивцы, — возразил гость. — И ты меня не равняй с царем. Я, братику мий, пока чабаном стал, в гарбичах да в подпасках во як находился. Уси буруны от Гашуна до Астрахани вдоль и поперек истоптал вместе с баранами. А що твий царь? Из люльки — разом на трон. И просидел весь свой вик на нем, як тый кот на печке. Где вин був, шо бачив? Вырастил за всю жизнь хоты один кавун? Выкохав хоть одного ягненка? От безделья войну затияв. Да, бач, штука яка: з нимцем воюваты — надо трохи в голове маты. А ежли тут не хватает, то туточки не визьмешь, — показал он левой рукой на ту часть своего обширного тела, из которой, по его мнению, нельзя пополнить пустую голову. — Скильки народу дуром положив на цэй войне. Давай выпьемо, друже, за то, щоб на великой Руси никогда бильш не было таких хреновых царей.
— Давай, ма халар, — охотно согласился хозяин дома.
Выпили. Потрясли головами не то от удовольствия, не то от омерзения. Закусили селедкой. Дали кусок селедки и Казбеку: не каждый день перепадает мальчишке такое лакомство. Закусив, снова вернулись к неоконченному разговору о царе.
— А кто же будет теперь вместо него? — спросил Данел.
— Якось Временное правительство, — ответил словоохотливый собеседник, вновь наполняя стаканы водкой. — Мне давче в Моздоку говорил один добрый знакомый, що власть эта народная: теперь, значит, як народ захочет, так и будэ.
— Э... — скривился Данел. — Народ это... один плясать хочет другой — плакать. Как сделаешь, чтоб все одинаково захотели. Степан тоже говорил: «Народ, народ...»
— Кто ж це такый?
— Зять мой. В тюрьме уже четыре года сидит. Ты мне лучше скажи, это твое Временное правительство отпустит его из тюрьмы?
— А за що вин сидит?
— Сказал же, за народ.
— Политический, значит. А раз политический, то, стал быть, против царя. Вот и выходит, друже мий, що его должны отпустить в першу очередь. Ну, давай выпьемо за то, щоб вин скорийше вернулся.
— Давай, ма халар.
Снова выпили. И снова поморщились, как будто пить водку их принуждали из–под палки. Так, по крайней мере, показалось Казбеку. Он ел селедку с настоящим городским хлебом, а не с домашним просяным чуреком, и старался понять, о чем говорили взрослые. Побежать к Басилу и сообщить ему, что царя сбросили к «бисовой маме» и что отныне можно делать все что захочется — хоть на голове ходи, потому что власть теперь народная, а они с Басилом ведь тоже народ, но вовремя вспомнив, что на голове ходить им не запрещалось и при царе, решил повременить немного и дослушать до конца интересный хабар. Да и селедка еще не вся съедена на фынге.
— Що лупаешь на мэнэ, як тый богомолец на икону чудотворную? — подмигнул ему приезжий дядька. — Небось, по-русски не бельмеса, а?
— Сам бельмеса, — огрызнулся Казбек и тотчас получил от отца подзатыльник.
— Ишь, гордый какой, прямо князь да и только, — рассмеялся гость. — Сказано, кавказец: чисто порох.
— А он князь и есть, — вступил в разговор Данел, и в голосе его не слышалось иронии. — Дед его дедушки был ингушским беком.
— О цэ варэныкы! — воскликнул пораженный такой новостью чабан, с недоверчивой улыбкой разглядывая рваный, висящий едва не до колен пиджак на юном «князе». — Як же так получается, друже мий, шо прадед твий був ингуш, а ты осетином оказался?
Действие первой книги начинается в мрачные годы реакции, наступившей после поражения революции 1905-07 гг. в затерянном в Моздокских степях осетинском хуторе, куда волею судьбы попадает бежавший с каторги большевик Степан Журко, белорус по национальности. На его революционной деятельности и взаимоотношениях с местными жителями и построен сюжет первой книги романа.
Двадцать пятый год. Несмотря на трудные условия, порожденные военной разрухой, всходят и набирают силу ростки новой жизни. На терском берегу большевиком Тихоном Евсеевичем организована коммуна. Окончивший во Владикавказе курсы электромехаников, Казбек проводит в коммуну электричество. Героям романа приходится вести борьбу с бандой, разоблачать контрреволюционный заговор. Как и в первых двух книгах, они действуют в сложных условиях.
Повесть о боевых защитниках Моздока в Великую Отечественную войну, о помощи бойцам вездесущих местных мальчишек. Создана на документальном материале. Сюжетом служит естественный ход событий. Автор старался внести как можно больше имен командиров и солдат, героически сражавшихся в этих местах.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.