Терская коловерть. Книга первая. - [127]

— Эй, женщина! — вспыхнул гневом оскорбленный мужчина, — Клянусь, попом, который...

— Зря он не утопил тебя, как кутенка, — перебила его Ольга, — одной бы сволочью на свете было меньше.

— Я убью тебя!

— Попробуй, — Ольга вынула из–под шали руку с зажатым в нем револьвером и направила в лоб своему непостоянному любовнику. — Ступай вон. Там тебя твой одноглазый Гапо ждет, с Зелимханом надо куда–то ехать.

Микал, бормоча проклятия, словно ошпаренный, выскочил из сакли.

— Так вот ты какая, разлучница моя, — подошла к тяжело дышащей осетинке смелая казачка. — И чего он нашел в тебе?

Сона с невольной благодарностью и тревогой смотрела на свою избавительницу.

— Микал давно уже не дает мне покоя, — пожаловалась она, переходя на русский язык и краснея от стыда перед свидетельницей своего бесчестья.

— Да я не про него, — досадливо дернула бровью Ольга. — Степан, спрашиваю, чего нашел в тебе?

— Ты знаешь моего мужа? — удивилась Сона.

Ольга зло усмехнулась. Играя револьвером, продолжала пристально всматриваться в лицо соперницы.

— Убить бы тебя, змею подколодную, — прошептала она, словно размышляя вслух, — да только радости мало мне с этого. Погорюет да и позабудет, на другой женится, только и всего. А я хочу, чтоб он мучился, как мучаюсь я. И чтоб ты мучилась. И чтоб не было вам обоим счастья, как нету его у меня.

Сона с нарастающим изумлением и трепетом смотрела на вооруженную женщину, на ее искаженное ненавистью синеглазое лицо.

— Знаешь что, — продолжала между тем красивая незнакомка, — я отпущу тебя. И пусть твой муж иссохнет от ревности, глядя на тебя. Тебе повезло сегодня: не войди я сюда, ты была бы уже обесчещена. А кто поверит, что этого не случилось с тобой? Клянусь богом, я бы не стала мешать другому, но Микал — мой муж, и я не хочу, не хочу, чтобы ты дважды обворовала меня. Хоть и не люблю его, а все равно не хочу, слышишь? Сейчас Зелимхан собирается в дорогу. С ним уедет и Микал. Никто не помешает тебе уйти отсюда. Тебя проводит мой верный Бейбулат. Он придет за тобой вечером. Прощай. Да не забудь поставить в Успенском соборе свечку и помолиться за грешницу рабу божию Ольгу Брехову, казацкую дочь. Еще дядьке своему Чора спасибо скажи, ему пообещала отпустить тебя.

— Ты — Ольга? — вытаращила глаза Сона, делая шаг к казачке, о которой ей когда–то рассказывала подружка Дзерасса, терзая ревностью влюбленное сердце. Но та повернулась к ней спиной и, спрятав под шалью оружие, вышла из сакли.

* * *

Утомленный многодневными поисками пропавшей жены Степан спал у себя в комнатушке, когда его разбудил хозяин дома.

— Да проснись же, — гудел он ему в ухо, тормоша за плечо. — Там к тебе какой–то джигит приехал.

Степан уселся на кровати, плохо соображая спросонья, уставился в серое оконное пятно.

— Какой джигит? — спросил хрипло.

— А бог его знает. Обличьем на чечена смахивает. Сказал, очень важное дело.

Степан натянул сапоги, ссутулясь, побрел на улицу. Там, возле калитки, гарцевал на коне всадник.

— Зыдырастуй, — осклабился ранний гость. — Немножко разговор иест. Иди сюда близко.

Степан подошел, вглядываясь при неясном свете нарождающегося дня в смуглое лицо горца: может быть, связной от Неворуева?

— У тебя марушка пропал? — прищурился гость. — Я знаю, где он иест.

У Степана перехватило дыхание. Крупный озноб прошелся по его плечам: значит, жива его Сона, не утонула.

— Где?! — подался вперед.

— Здес, совсем близко, — снова улыбнулся чернобородый вестник радости. — Давай сто рублей.

Степан обалдело хлопал веками, с трудом вникая в суть сказанного.

— Сто рублей... — повторил он и побежал к калитке.

Горец на всякий случай привстал на стременах, готовый в любой момент дать тягу из этого страшного, наполненного казаками и солдатами города. «От радости с ума сошел», — решил он, не ослабляя поводьев.

Не прошло и минуты, как Степан снова выскочил на улицу.

— Вот держи, кунак, — протянул денежный комок всаднику. — Больше нету...

Всадник пересчитал деньги, скорбно вздохнул:

— За такой красивый марушка тридцать три рубля? Я его лучше себе возьму, у мина жена нету.

— Послушай, друг! — взмолился несчастный супруг, — Остальные я тебе после отдам, честное слово.

— Чесный слова, хе! — усмехнулся джигит. — Урус нету чесный слова. Полковник Вербицкий Зелимхана один на один драться звал, чесный слова говорил, а сам солдат прислал, ево стрелят хотел, — он немного помолчал, потом добавил на русский лад: — Э, где наша не пропадал. Аллах с тобой. Бейбулат никогда не был жадный человек. Иди на мост, забери свой марушка.

С этими словами всадник, дав коню шенкеля, поднял его на дыбы и с места пустил в карьер — только пыль заклубилась из–под быстрых копыт.

* * *

До чего же длинна Осетинская улица: идешь-идешь, а ей все нет конца. Степан прибавил шагу. Он бы припустил бегом, но мешают выгоняющие со дворов скотину горожанки. Наконец, улица уперлась в заросший кустами берег Малого Терека. Теперь некого стесняться. Степан, взмокший от быстрой ходьбы и волнения, выскочил на тропинку и дал по-настоящему волю ногам. Он бежал, не замечая, как хлещут его по лицу ветки тальника. «Господи, только бы не обманул!» — взмолился неверующий, выбегая на дамбу, круто уходящую от начала Алексеевского проспекта влево к терскому мосту.