Терская коловерть. Книга первая. - [123]

* * *

Оса сидел в бричке н ждал хозяина. Сегодня ученик машиниста исполнял обязанности заболевшего кучера Тимошки и должен был отвезти Григория Варламовича на именины пристава. Вдруг его словно ветром сдуло с мягкого сидения: в открытые ворота въехал на коне Микал, его прежний приятель, которому он клялся с одноглазым Гапо в вечной дружбе и верности. Оса спрятался за колесо брички, наблюдая сквозь спицы, куда направится земляк. Теперь, когда друг стал кровником, лучше не попадаться ему на глаза.

Но Микал даже не взглянул в его сторону. Соскочил с коня, направился прямо к дому. На нем косматая горская шапка и серая черкеска с длинным кинжалом.

Что ему нужно у хозяина? Острое любопытство побороло страх. Оса перебежал двор, вскочил в сенцы и прижался ухом к двери, ведущей в комнаты.

Разговор шел о Степане. Из отрывков фраз, долетавших через обитую дерматином дверь. Оса понял, что машинист отправился во Владикавказ не за подшипником для локомобиля, а на «тайное собрание врагов престола».

— Мой приятель видел вашего машиниста в Осетинской слободке, а потом на Лысой горе, — говорил Микал, и в голосе его звучало раздражение.

— Ну и что с того? — отвечал ему насмешливо купец. — Я тоже вчера ходил на Осетинскую улицу, а сегодня поеду на Коску именины праздновать. Ну, ладно, ладно, не хмурься. Я и сам чую, что машинист мой с душком. Вот только почему ты с этим разговором ко мне, а не к приставу?

— Хотел сказать хорошему человеку, что пригрел он змею на своей груди. Помните, в прошлом году я тоже не к приставу, а к вам пришел вначале?

За дверью раздался хохот.

— Помню, будь ты неладен! — простонал сквозь смех Неведов, — Разорили вы меня тогда с приставом, чоп вам обоим в дыхало. У-ух, чисто разбойники, креста на вас нет. А вообще–то я люблю шустрых ребят. Давай–ка ради приятной встречи настоечки дерябнем, все равно сегодня пить придется. Вот только мастера терять жалко — золотые руки...

Голоса за дверью стихли. Оса плотнее прижал ухо к прохладному дерматину, надеясь еще что–нибудь услышать, но дверь вдруг так стремительно распахнулась, что он едва успел отскочить в сторону. Из нее так же стремительно вышел Микал. За ним, переваливаясь с боку на бок, как старый гусак, просеменил купец.

— Оська! — крикнул он, подбегая к бричке. — Куда ты подевался, сукин сын?

Оса выскочил из сеней:

— Я здесь, хозяин.

— За каким чертом тебя туда носило?

— За вами, хозяин.

Григорий Варламович очумело взглянул на подростка, плюнул и повалился на кожаную подушку экипажа:

— Давай, балабон, гони к дому начальника полиции.

«Арестуют Степана», — с тоской подумал юный кучер, беря в руки ременные вожжи.

* * *

Именины пристава справляли на Коске, под дикой раскидистой грушей, что росла на лесной поляне у самого Терека.

Пир был в разгаре. Граммофон с воодушевлением гнусавил разухабистую песенку:

«Нас никто не видит,

милая, вдвоем»

Подвыпившие чиновники и офицеры тянулись к румяным щекам своих партнерш масляными губами, что–то шептали им на ушко, отчего те стыдливо посмеивались, закрываясь веерами и ладонями. Шум, гам, пьяные выкрики, звон хрусталя.

— За здоровье нашего дорогого именинника Дмитрия Елизаровича — ура! Ура! Ура!

Именинник довольно улыбался. Он с царским величием принимал хвалебные тосты и с отеческой снисходительностью ухаживал за сидящей рядом Сона, которая в ответ на его заботу смущенно кивала закутанной в черную шаль головой: спасибо, мол. Ей было очень и очень неуютно в этой чуждой, непонятной компании. И зачем она разрешила уговорить себя поехать сюда? Как противны ей пьяные рожи, разглядывающие ее, словно диковинную вещь. И даже хохотунья Ксения ей сейчас неприятна за то, что так открыто, не стесняясь своего маленького, невзрачного мужа, кокетничает с городским головой и офицером-доктором.

Что–то кольнуло ее между лопатками. Сона обернулась и увидела за кустом Осу. В руках у него длинный ореховый прут. «Иди сюда», — поманил он пальцем. В это время кто–то предложил поднять бокалы за государя-императора, и Сона, воспользовавшись всплеском верноподданических чувств, незаметно выскользнула из круга пирующих.

— Ты что? — спросила по-осетински.

— Плохие новости, — шепнул Оса также на родном языке и рассказал Сона о том, что услышал за купеческой дверью.

— Ох-хай! — всплеснула руками Сона. — Надо скорей идти домой, может быть, он уже приехал.

Она тихонько зашла за другой куст, потом за третий. Слева шумит Терек, грызя макушки упавших в него деревьев. По его берегу вьется тропинка. Надо держаться ее: рано или поздно она выведет на дорогу, по которой ездят к мельницам. Ох, дура! Как могла согласиться ехать в лес с чужими людьми? Что скажет Степан, когда вернется домой? А может быть, его уже посадили в тюрьму? «Лагты дзуар! — взмолилась Сона мысленно. — Покажи, пожалуйста, дорогу домой».

Справа хрустнула ветка. Сона вздрогнула: что, если это дикий зверь?

— Не бойтесь, красавица, — раздался голос пристава, и из–за корневища поваленного дуба показался он сам с пьяной улыбкой на бледном лице. — Я не волк и не собираюсь съесть мою Красную Шапочку. Мы, наверно, идем к нашей бабушке?