Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама) - [24]
Поскольку большинство местного населения, исповедующего традиционный ислам суфийского толка, не принимает атаки террористов-смертников как приемлемый путь мученичества и обретения рая, в Чечне фактически не сложился культ мучеников, подобный ливанскому или палестинскому. Восхваление смертников характерно только для ваххабитской среды. Чеченские смертники никогда не оставляли свои завещания, обращенные к родному сообществу и врагам, кроме одного исключения[114]. В сравнении с палестинским терроризмом смертников, получившим практически всеобщее признание в родной социальной среде и ставшим восхваляемым в качестве формы мученической смерти, соответствующей исламским идеалам, чеченский терроризм смертников как был, так и остался маргинальным явлением, не одобряемым местной общественностью. Однако ученые указывают на то, что сложная политическая обстановка в Чечне, жестокие меры по пресечению экстремистского подполья (включая похищение членов семей боевиков[115]), постоянные «зачистки» и контртеррористические операции, зачастую приводящие к арестам, пыткам и шантажу гражданского населения, создают благоприятную почву для обращения пострадавших к радикальному исламу и переходу на позиции сепаратистов.
Что касается объектов покушений, то из 28 террористических операций с участием смертников, осуществленных с июня 2000 по июль 2005 года, 10 были нацелены на военные объекты, 4 — на про-московские правительственные учреждения и официальных лиц правительства Чечни, 14 — на гражданские объекты (из них 8 произошли в Москве)[116]. В первые два года атаки смертников происходили только в Чечне и были нацелены на российские военные базы. Но после укрепления их защиты и установления повышенных мер безопасности в Чечне террористы все чаще стали действовать за территорией республики, перенеся свои действия на весь Северо-Кавказский регион. С 2002 года (захвата заложников на Дубровке («Норд-Ост»), в котором участвовали 19 женщин с «поясами шахидок») чеченские боевики нацелили острие своих атак на столицу России. В 2003–2004 годах был достигнут пик интенсивности чеченского терроризма смертников. Множество террористических актов в этот период произошло в Москве. Пятого июля 2003 года у входа в аэропорт Тушино, где проходил рок-фестиваль «Крылья», взорвались две смертницы, что привело к гибели 15 человек и ранению 50. Пятого декабря того же года террористка привела в действие «пояс смертника» у гостиницы «Националь». Шестого февраля следующего года был взорван вагон электропоезда в московском метро между станциями «Павелецкая» и «Автозаводская» (погибли более 40 человек, около 100 раненых). Двадцать четвертого августа одновременно в двух областях (Тульской и Ростовской) потерпели крушение пассажирские самолеты Ту-154 и Ту-134, что привело к гибели 60 человек.
Несмотря на принятие в апреле 2009 года правительством РФ решения об окончании 10-летнего «режима контртеррористической операции» в Чечне, что подразумевает выведение 200-тысячной группировки внутренних войск из Чечни и возвращение ее к режиму мирной жизни, в прошлом году возник новый всплеск терроризма смертников на Северном Кавказе. В частности, летом было совершено покушение на президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, ответственность за которое взял Доку Умаров и возрожденные им бригады «Риядус Сали-хийн». Судя по сообщениям из прессы, в самой Чечне в 2009 году произошло не менее 10 атак смертников, при этом среди бомбистов была только одна женщина[117].
Аль-Каида и глобализация терроризма смертников
На протяжении почти двух десятилетий XX века (1980—1990-е годы) феномен террористов-смертников носил локальный характер. В конце 1990-х произошла его трансформация в глобализированную форму. Исламистская культура мученичества стала отрываться от конкретных региональных конфликтов между мусульманами и немусульманами, тяготея к идеологии всемирного противостояния: Запада, олицетворяющего мировое безверие (куфр), и мира ислама, хранящего истинные ценности единобожия. К концу XX века все более ясные очертания стал приобретать феномен движения глобальных джихадистов, представленных различными экстремистскими группировками, исповедующими радикальный ислам. Объединяет их общее самосознание: даже если они принимают участие в боевых действиях в конкретном локальном конфликте, квалифицируемых как ведение джихада, свою «священную миссию» они воспринимают в глобальных масштабах.
Истоки глобального джихадизма ведут свое начало от гражданской войны в Афганистане и движения муджахидов 1980-х годов. Вторжение советских войск для поддержки местного коммунистического режима вызвало резонанс во всем мусульманском мире и привело к притоку добровольцев из множества арабских и мусульманских стран для участия в
