Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама) - [14]
Ливанские мусульманские военизированные группировки восприняли вмешательство извне достаточно болезненно. Миротворческие силы западных держав были приняты в качестве враждебных оккупантов, особенно после их прямого вмешательства в конфликт. Что касается Израиля, то его роль в глазах ливанцев выглядела еще более очевидно. Армия обороны Израиля вторглась в Южный Ливан и дошла до Бейрута с единственной целью разгрома палестинцев (Организации освобождения Палестины, чья штаб-квартира в то время базировалась в столице Ливана), которые были союзниками мусульманских партий против христиан-маронитов и их собратьями по вере.
Двадцать третье октября 1983 года стала датой, которую в США принято считать началом истории современного терроризма смертников. В этот день были совершены две внезапные и практически одновременные атаки (произошли с интервалом в 20 секунд) на казармы морских пехотинцев США и французских воздушно-десантных войск. В обоих случаях грузовик со взрывчаткой, управляемый смертником, врезался в здание на полном ходу, полностью его обрушив[56]. Манера атаки и количество людских потерь в результате террористической операции оказали на Запад шокирующий эффект. На стороне войск США погиб 241 солдат и 100 человек было ранено. Франция потеряла 58 солдат, и еще 15 человек было ранено. Капрал, который в то утро нес караул, стал свидетелем трагедии. Из всех деталей произошедшего лучше всего ему запомнилась только одна — улыбка на лице смертника, ведущего грузовик прямо в здание американских казарм[57].
Данная операция ознаменовала собой активизацию радикальных шиитских группировок, выросших под непосредственным патронажем фундаменталистского режима Ирана[58]. Официально свою ответственность за террористические акты провозгласила мифическая организация «Исламский джихад»[59]. В реальности, как считают эксперты, за этими атаками стояла радикальная шиитская организация Хезболла.
Хезболла была создана в июне 1982 года вследствие раскола политической организации Амаль, претендующей на выражение интересов шиитской общины Ливана. В отличие от более светской Амаль, Хезболла провозгласила своей целью создание исламской республики по образцу иранской. Другой задачей стала национально-освободительная борьба с оккупантами, первейшей целью среди которых были израильские военные силы, обосновавшиеся на юге Ливана. Хезболла возникла вскоре после вторжения израильской армии в Ливан и с самого начала своего создания позиционировала себя как национально-освободительное движение.
Операция 1983 года стала самой известной среди ранних атак смертников, но в действительности не была первой среди организованных Хезболлой. К самой ранней из них относят также весьма смертоносную по своим последствиям атаку 11 ноября 1982 года в Тире — тогда было разрушено восьмиэтажное здание, в котором располагался израильский военный штаб[60]. Потери военного контингента Израиля составили 47 убитых и 27 пропавших без вести. Исполнителем атаки был 15-летний Ахмад Кассир, родом из небольшого городка, расположенного в 10 милях от Тира. Несколько месяцев спустя, 18 апреля 1983 года, был взорван наполненный взрывчаткой автофургон у посольства США в Восточном Бейруте. Террористический акт унес жизни 63 человек, включая большую часть штата бейрутского ЦРУ.
Однако «стране вечных кедров» известен еще более ранний инцидент, в котором принял участие террорист-смертник. Пятнадцатого декабря 1981 года рядом с посольством Ирака в Бейруте был взорван автомобиль, в результате чего погиб 61 человек, включая самого посла. Им был Абдул Раззак Лафта. Организаторы террористического акта остались неизвестными. Ясно одно — нападение было осуществлено в интересах Ирана, воюющего в то время с Ираком. Существует предположение, что в этой акции была замешана шиитская группировка Амаль, впоследствии активно включившаяся в соперничество за умы и сердца ливанских шиитов с проиранской Хезболлой, в том числе в сфере ставших к тому времени популярными операций с участием смертников.
Ассаф Могадам вполне справедливо утверждает, что четыре вышеназванных нами инцидента разметили историческую границу, отмечающую начало современного феномена атак смертников, организованных негосударственными социальными структурами[61].
Что касается религиозной легитимации новой формы сопротивления, по некоторым источникам, разрешение на организацию первых атак террористов-смертников пришло непосредственно от имама Хомейни из Прана, в то время высшего духовного авторитета шиитов-имамитов[62]. Духовный наставник Хезболлы аятолла Мухаммад Хусейн Фадлалла отказывался дать одобрительное религиозное постановление в отношении атак смертников, но позже и местной духовной элите Ливана пришлось включиться в пропаганду терроризма смертников. Тот же Фадлалла, следуя идеям лидеров иранской революции, после успешности первых атак Хезболлы стал воодушевлять шиитское население на активное противодействие иностранным вооруженным силам. В своих речах он призывал обратиться от пассивного почитания мученической гибели Хусейна к активному приобщению к его опыту, а также отождествлял бомбиста-смертника с бойцом, который гибнет с винтовкой в руках на поле сражения
Книга о философском потенциале творчества Пришвина, в основе которого – его дневники, создавалась по-пришвински, то есть отчасти в жанре дневника с характерной для него фрагментарной афористической прозой. Этот материал дополнен историко-философскими исследованиями темы. Автора особенно заинтересовало миропонимание Пришвина, достигшего полноты творческой силы как мыслителя. Поэтому в центре его внимания – поздние дневники Пришвина. Книга эта не обычное академическое литературоведческое исследование и даже не историко-философское применительно к истории литературы.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919), самый парадоксальный, бездонный и неожиданный русский мыслитель и литератор. Он широко известен как писатель, автор статей о судьбах России, о крупнейших русских философах, деятелях культуры. В настоящем сборнике представлены наиболее значительные его работы о Ф. Достоевском, К. Леонтьеве, Вл. Соловьеве, Н. Бердяеве, П. Флоренском и других русских мыслителях, их религиозно-философских, социальных и эстетических воззрениях.
Книга итало-французского философа и политического активиста Маурицио Лаццарато (род. 1955) посвящена творчеству Марселя Дюшана, изобретателя реди-мейда. Но в центре внимания автора находятся не столько чисто художественные поиски знаменитого художника, сколько его отказ быть наёмным работником в капиталистическом обществе, его отстаивание права на лень.
Гений – вопреки расхожему мнению – НЕ «опережает собой эпоху». Он просто современен любой эпохе, поскольку его эпоха – ВСЕГДА. Эта книга – именно о таких людях, рожденных в Китае задолго до начала н. э. Она – о них, рождавших свои идеи, в том числе, и для нас.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.