Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама) - [113]

В двух первых примерах очевидна связь культуры чести и нарушения моральных норм, определяющих пристойное поведение женщины в палестинском обществе, с принятием решения совершить мученическую операцию. Однако мотив, связанный с интенцией сохранения чести семьи в сознании потенциальной смертницы, может не обязательно происходить от личной вины из-за неблаговидного проступка, но быть продолжением более благородного чувства долга и жертвенности в отношении родственников. Таков случай третьей палестинской смертницы 18-летней Айат Аль-Акрас, уроженки лагеря беженцев Духейш близ Вифлеема (Бетлехем), взорвавшей себя в иерусалимском супермаркете 29 марта 2002 года.

Айат не была заподозрена во внебрачной связи и не совершила ничего постыдного, что могло бы навлечь общественное осуждение на ее семью. Она жила в достаточно обеспеченных условиях (учитывая палестинский уровень жизни), планировала поступить в Бетлехемский университет для изучения журналистики и вскоре должна была выйти замуж за любимого ею жениха. Что же произошло такого, что коренным образом изменило ее судьбу? Дело в том, что ее отец Мухаммад Аль-Акрас достиг определенного благосостояния, работая в израильской строительной фирме, сооружающей дома для израильских поселенцев. Этот факт вызывал недовольство соседей, которое особенно обострилось с начала второй интифады, отразившейся на усилении режима безопасности на палестинских территориях. За несколько месяцев до мученической операции к отцу явились представители местной ячейки «Бригад мучеников Аль-Аксы» с резким ультиматумом[508]. Однако Мухаммад был непреклонен. В таких условиях совершенно непредсказуемая для родителей террористическая операция Айат Аль-Акрас была личной жертвой ради спасения не только чести, но жизни и благополучия членов родной семьи, которая принесла ее родным почетный статус в глазах окружающих и смыла пятно неминуемого позора, связанного с профессиональной жизнью ее отца. Что касается личных нравственных переживаний, то следует заметить, что Айат испытывала угрызения совести по поводу того, что комфорт и обеспеченность ее семьи получены за счет сотрудничества с врагом (израильтянами)[509], а значит, некоторого рода предательства в отношении палестинцев.

Личные проблемы, вплетенные в социальный контекст, могут по-разному вести к решению стать террористом-смертником в случае женщин. Приведем еще пару примеров, во многом полярных друг другу, а именно личную историю первой палестинской женщины-смертницы Вафы Идрис и первой европейской женщины, совершившей мученическую операцию под влиянием идей радикального ислама, — Мюриэль Дегок. Если первый пример демонстрирует личные обстоятельства, способствующие превращению в смертника в контексте локальной культуры исламизма, то вторая история есть пример глобализации радикальной культуры мученичества, затрагивающей часть европейского общества (европейцев, обращенных в радикальный ислам).

Вафа Идрис — первая «мученица» Палестины

Первая женщина-смертница в Палестине происходила из лагеря беженцев Аль-Амари, расположенного рядом с Рамаллой (Западный берег реки Иордан) — столицей Палестинской автономии.

В возрасте 16 лет Вафа Идрис вышла замуж за своего двоюродного брата Ахмада. Поначалу брак казался счастливым, поскольку Вафа искренне полюбила своего супруга, но через восемь лет он с ней развелся. В 1998 году она преждевременно разрешилась от беременности мертворожденным ребенком. Местный врач в присутствии родственников обоих супругов заявил о неутешительном диагнозе: по его мнению, Вафа не способна больше иметь детей[510].

После неудачных родов Вафа испытала сильнейший стресс и впала в депрессию. Она целыми днями не вставала с кровати, отказывалась принимать еду и что-либо делать по дому. По словам одной из близких подруг Вафы, «когда она потеряла ребенка, она потеряла волю к жизни»[511]. Поскольку муж не смог с ней справиться, он обратился к местному имаму, который посоветовал в соответствии с шариатом сначала увещевать жену, а когда это не помогло, мягко ее наказать за ослушание — отстегать платком или зубочисткой вместо прута, который дозволяется в случаях серьезных провинностей и открытого бунта против авторитета мужа. В конце концов под сильным социальным давлением своих родственников Ахмад развелся с Вафой и женился на другой женщине[512].

Смыслом жизни Вафы, потерявшей какие-либо перспективы личного счастья[513], стала работа добровольной медицинской сестрой в Красном Полумесяце (мусульманский аналог Красного Креста), которую она рассматривала как свой вклад в борьбу за освобождение родины[514]. Разъезжая по пятницам на машине скорой помощи по местам недавних стычек палестинцев с израильскими солдатами, подразделение Вафы эвакуировало раненых и оказывало им первую помощь. Впоследствии ее брат Халиль Идрис, активно участвовавший в подготовке террористической миссии Вафы, оправдывая поступок своей сестры, вспоминал: «Она была в отчаянии от зрелища всех раненых и убитых детей израильскими солдатами, когда работала в палестинском Красном полумесяце»