Террорист-демократ - [23]

Ну, в любом случае дело здесь обстоит следующим образом: что касается банковских служащих, то могут быть приняты различные контрмеры, чтобы никто не был ранен или убит. А за немецких полицейских вообще не стоит беспокоиться, операция прекратится в тот самый момент, когда они только должны будут появиться. Подобная стычка просто никак не может произойти. Но теперь Хамильтону, чтобы стать налетчиком, нужно получить необычную информацию: прежде всего выбрать подходящий банк и время действия, обратить особое внимание на расположение полицейских постов. Конечно, и на возможное везение надо рассчитывать. Нужен, далее, настоящий видеофильм о нападении на банк, чтобы создать легенду о целой серии нападений.

А что произойдет со взятыми деньгами?

Будут возвращены с надлежащей распиской от Ведомства по охране конституции.

Какое у него будет оружие и, если он его пустит в ход, что с ним потом делать?

Оружие будет доставлено по заказу Карла в соответствии со всеми пожеланиями и предпочтениями. После использования его будет несложно вернуть и заменить на новое, чтобы в руки полиции не попало никаких баллистических доказательств.

Вернуть, а где и как?

По тем же каналам, по которым будут передаваться деньги, скорее всего, через один или несколько тайников в Гамбурге.

Может ли он распоряжаться захваченными в банке деньгами?

Нет, это абсолютно исключается! Как уже сказано, деньги до последнего пфеннига должны быть возвращены в тот же банк, из которого их похитили, и возвращены в оборот. Карлу выдадут расписку на сумму похищенных денег, которая будет соответствовать средствам, положенным в ограбленный банк. Конечно, сумма, выделенная Карлу, должна быть очень значительной, чтобы все было так, как если бы он действительно совершил ряд удачных ограблений. Эти деньги будут выделены Ведомством по охране конституции, разумеется, под расписку.

А тот, настоящий грабеж, как он выглядел? Был ли грабитель опознан служащими банка? Не может ли быть заявлен протест со стороны тех, кто видел настоящего грабителя?

Нет, тот попался на этом деле совершенно случайно. Никаких фотоматериалов или описаний не осталось. Его внешность не была опознана. К тому же он и Карл очень похожи.

- Судя по вашим словам, вы все продумали довольно основательно, - сказал Карл, поднявшись, подойдя к телефону и положив руку на трубку, прежде чем продолжить. - Если мы покончили с практическими вопросами, тогда перейдем к следующей проблеме, имеющей решающее значение. Вопрос этот идеологический. Как я, изображая самого себя, должен думать, что социализму будет польза, если сжечь магазин или убить авиапассажиров?

Пока Зигфрид Маак переводил, Карл позвонил и заказал шесть бутылок пива. Он хотел лениво потянуться от усталости, но остановил себя, вернулся и сел так, чтобы видеть глаза своих собеседников. Что и говорить, они стратеги и аналитики, а он всего лишь исполнитель. И не удивительно, что они смотрели на него, как на загнанного зверя, а сам он начал даже немного смущаться под их пристальными взглядами.

- Да, это важный вопрос, и мы над ним много думали, - кивнул Хехт. - Согласно сведениям Ведомства по охране конституции, Карл в свое время был левым студентом с марксистско-ленинской ориентацией... По скандинавской терминологии это означает, что он был маоистом и решительным противником индивидуального террора, не так ли? А каковы сейчас его политические взгляды?

Карл не переставал удивляться, насколько точно Логе Хехт обращался с понятиями, которые шведская служба безопасности, охотившаяся за левыми, так и не смогла освоить. Ему вспомнился Леннарт Боргстрём, подполковник безопасности из штаба министерства обороны в Стокгольме, который думал, будто Карл одновременно связан с "Кларте" и компартией (марксистами-ленинцами), что так же нелепо, как паломничество пятидесятника в Мекку.

В номер постучали. Захватив пустые бутылки, Карл подошел к двери и, не впуская официанта, взял у него пиво и расплатился, щедро дав на чай. Налив сначала гостям, которые сидели молча, он отпил несколько больших глотков пенящегося пива, прежде чем ответить на вопрос, затем встал и, рассказывая, начал неспешно ходить кругами по комнате.

Да, несколько лет он вращался в коммунистической части левого студенчества, близкой к "Кларте" и, очевидно, к известной Палестинской группе. Но в последней проводилась лишь обычная работа по укреплению антиимпериалистической солидарности. В Швеции это означает только обработку общественного мнения, а отнюдь не бомбометание. Словом, все совершенно иначе, чем в Германии.

Сама "Кларте" и близко стоящие к ней организации в рамках Коммунистической партии Швеции, куда он так и не вступил, являются традиционными противниками индивидуального террора. В семидесятые годы они только наблюдали, что творилось в Германии, не так ли? Случались отдельные убийства, гангстеризм, похищения детей, взрывы самолетов - все это было, и кое-кто этому радовался, разумеется, не борцы с терроризмом, не израильтяне и не западногерманские "коммандос". Ну а каков же результат? Поднялись ли немецкие массы на социалистическую революцию под воздействием террористических актов? Нет, скорее наоборот. И это послужило весомым аргументом для кругов, близких к "Кларте", для ортодоксальных марксистско-ленинских групп. Так что проблема терроризма в Швеции не стала предметом дискуссии, все было и так ясно.