Террорист-демократ - [13]

Когда Карл вернулся домой из США и, к своему изумлению, понял, что к чему, то быстро продал акции - никаких проблем с налогами, поскольку он к тому времени владел ими больше чем два года, - и купил недвижимость, что было не так уж глупо, поскольку акции снова стали падать, а недвижимость - это то, на чем вырастал новый класс миллионеров и даже миллиардеров.

Так что положение было не таким уж сложным, и если он хотел следовать принципам всей своей сознательной жизни - принципам справедливости, то надо было перестать лицемерить. Тогда он может платить все положенные налоги, а деньги (согласно банковской экспертизе) без сложностей могли быть возвращены за эти три года, ему нужно было лишь отказаться подписывать предлагаемые бумаги и сомнительный заем"

Проблема была в том, что, очевидно, никогда нельзя быть вполне богатым и никогда нельзя остановиться на каком-то уровне, например в пять миллионов. И потом, нужно выбирать: или идти по законной, но узкой дорожке и платить все положенные налоги, или так же законно выбрать широкую дорогу, что означает возможность через пару лет удвоить свои настоящие пятнадцать или двадцать пять миллионов. Это была абсолютно абсурдная ситуация. И ему совершенно не хотелось забивать себе этим голову.

Сейчас, когда Карл стоял и стрелял серию за серией из малокалиберного револьвера, все эти проблемы он выкинул из головы, но как только прекратил стрельбу, вновь окунулся в хаос бытовых вопросов.

Но было еще одно дело, мучавшее его, пожалуй, больше, чем вопрос о том, быть ли специалистом на практике и распоряжаться особым образом быстро сколоченными миллионами. Он больше не сможет играть в гандбол из-за происшествия, вызвавшего у него одновременно и жгучий стыд, и испуг.

Перед поездкой в США Карл прилично играл в гандбол, выше среднешведского класса. Но годы в Америке были заполнены исключительно американским футболом, играл он четвертьзащитником в университетской команде Сан-Диего.

Он считал, что гандбол - хороший способ завести новых знакомых, выйти из изоляции. Старых друзей Карл избегал, они могли спросить то, на что он никогда не смог бы ответить. А среди новых друзей можно спокойно быть полурадикалом, дворянином, офицером в запасе, играющим в свободное время в гандбол. Ничего странного в этом не было. Так он думал.

На первых двух вечерних тренировках все шло нормально. Хотя сноровки, понятно, пока не было, и не удивительно, что игра вначале шла не очень быстро. Да и за годы, что он отсутствовал, приемы, похоже, стали жестче.

В тот вечер, который оказался последним, они играли "оранжевой" командой против "желтой". Карл постоянно пытался сдерживать себя, видя, как один из защитников применял борцовские приемы к нападающим противникам.

Карл играл в нападении, на одной линии с этим защитником. Четыре раза его внезапно блокировали, причем третий и четвертый раз - с захватом сзади, когда он уже, считалось, прорвался, а ведь это были нарушения, которые во время матча обязательно наказывались штрафом. Но матч - это другое дело. А применять такие приемы к товарищам по команде во время тренировки? Нет, это невозможно.

Когда они столкнулись в пятый раз, Карл совершенно неожиданно для себя сорвался. Вместо броска по воротам он сделал полуоборот назад, к этому типу, и локтем двинул его в солнечное сплетение.

Этот прием Карл выполнял, наверное, больше десяти тысяч раз и ввел его в свой обычный репертуар. Да и для рейнджеров, с которыми он обучался, удар этот был стандартным. Но результат для обычного человека - сломанное ребро, а то и несколько, или мгновенная потеря сознания.

В момент, когда этот защитник уже падал, нагнувшись вперед, подставив шею и затылок, Карл, к своему ужасу, заметил, что уже занес руку для смертельного удара. И в этот момент застыл, потрясенный, над своим товарищем по команде, мгновение назад лишившимся сознания. Всем показалось, что произошел несчастный случай.

Покидая площадку, Карл понял, что уже туда не вернется.

Больше всего его мучило неспортивное поведение. Сам он твердо был привержен английскому идеалу спортивной чести: никогда не обманывать, не утверждать, что мяч вне игры, зная, что это не так, не валяться на площадке, корчась от пустячной боли и привлекая к себе внимание, вроде того как это нередко делают итальянские или испанские футболисты, никогда не допускать сознательно грубой игры, которая могла бы повредить противнику.

То, что сделал Карл, было абсолютно недопустимо. Не отдавая себе отчета, он внезапно совершил спортивное преступление, которому нет оправдания.

Но больше, чем нарушение джентльменского поведения в игре, его беспокоило то, что он сейчас впервые использовал свои приемы в повседневной жизни. А этого с ним никогда не должно было случиться. Карл всегда избегал неприятностей, искушения мгновенно нанести сокрушительный удар, например, когда один пьяный сокурсник приставал к Тесси и пытался вызвать его на дуэль. Он всегда мог контролировать свою силу так же легко, как свои слова, когда даже Тесси не сказал, что шведское государство с американской помощью обучает его в Калифорнии.