Террор на пороге - [19]

Шрифт
Интервал

Наскоков, который, наоборот, еще недавно не мыслил существования рядом с детьми, стал непредвиденно перевоплощаться. Он помнил, на каких условиях объятия и пылкие признания жены могли продолжаться — и выискивал в себе заботливость, ласковость, которые, похоже, никогда раньше в нем не обнаруживались. Это давалось ему нелегко. Сперва он путал имена детей и их возраст, в результате чего поздравлял с днями рождения и преподносил подарки не тем, кто их по-детски нетерпеливо ждал.

Берта, позволяя себе, из лучших намерений, некоторые дополнения к тексту, по ходу спектакля приписывала промахи мужа не его забывчивости, а тому, что все дети для него одинаково дороги и в равной степени заслуживают подарков и праздников. Но поцелуями его в этих случаях не поощряла… А он жаждал ее поощрений, выраженных не столько словами, сколько иными женскими способами. И невольно становился все более внимательным и трогательным отцом.

Берте-жене нравилось, как изобретательно Лазарь, тоже по собственной инициативе обогащая текст пьесы, играл с детьми в прятки. Вероятно, Наскоков припоминал свои давние годы — ведь был же он когда-то ребенком! Хоть прежде это трудно было себе представить… Актерский дар подсказывал ему и другие проявления истинного отцовства, от которых обе Берты приходили в умиление и кидались ему на шею. Он навострился отвечать на нежность утроенной нежностью, несмотря на то, что подобные указания в авторских ремарках отсутствовали.

— При де-етях!.. — вынуждена была вслух одергивать его жена.

— Ничего страшного!.. — успокаивал я актрису и ее героиню. — Без намеков на секс спектакль сегодня смотреть не будут.

Это взбодрило Лазаря-Наскокова — и руки его стали напористей и чаще напоминать о том, что способны не только гладить детей по головкам, но и гладить жену по другим частям тела. И что идеальности семьи это ничуть не противоречит…

Берта, уже без всяких стараний со своей стороны, все сильней околдовывала Наскокова. Казалось, он потерял голову… Но и при отсутствии головы сообразил, что замечательно было бы продлить эти репетиции и грядущий спектакль надолго. А может, и на все оставшиеся ему годы. Превратить театральное представление в собственное новое бытие…

Иногда привычки и прежний нрав еще пытались сопротивляться, упрямо возвращались к отжившим свою пору манерам и интонациям, но выглядели бесцельными, немощными. От черноморовской демоничности почти ничего не осталось, а насмешливое высокомерие в глазах сменилось растерянной озабоченностью. Хмурая скрытность нехотя уступала открытости… Такой дом и такая жена Наскокова, как и Лазаря, явно устраивали.

Это было уже не актерское перевоплощение, а вроде бы реальное нравственное перерождение. «Не слишком ли стремительно перерождаются стиль и жизненная походка, казавшиеся необратимыми?» — задавал я себе изумленный вопрос. Но уже совсем не сценическая страсть, которую Наскокову не удавалось спрятать, утверждала, что может обратить в свою пользу любую необратимость.

Все это было очевидным для труппы: ее коллективное присутствие на репетициях я превратил в традицию. Одни считали, что им довелось узреть небывалое чудо, а другие предполагали, что за стенами театра, в отсутствие Берты, Наскоков остается таким, каким был от рождения. Но прозвища его понемногу подзабывались…

Наскоков же, плюс к тому, приходя в театр, со всеми здоровался, а уходя, со всеми прощался. От чего еще недавно себя избавлял. И даже благодарил гардеробщицу-пенсионерку за поданные ему плащ или пальто. Спрашивал, как она поживает.

— Такой известный, а людей замечает! — делилась она с актерами.

— Всего-навсего встрял в роль, — скептически уточнила актриса, которой изредка тоже доставались заметные роли и которую звали Анфисой.

Желчно противостоять чьим-либо приятным открытиям, впечатлениям было ее настырным свойством. Она всем втолковывала, что ей не предложили на этот раз ведущую роль потому лишь, что она на еврейку категорически не похожа. Непохожесть эту Анфиса в подтексте зачисляла себе в заслугу. Враждебно относясь к предстоящей премьере, она настаивала на том, что Собакевич и Киллер превратились в свои антиподы только на время, подчинившись драматургическому сюжету. «Подыскать бы пьесу и ситуацию, кои перекроили бы и такой нрав… — подумывал я. — Да и для многих пригодились бы этакие, перекраивающие, сюжеты! Но без вмешательства любви ничего не получится…»


«Наскоков почувствовал, что даже с эгоистической точки зрения быть любимым приятней, чем ненавидимым. А слыть щедрым выгодней, чем скрягой и жмотом…» — продолжал я свои психологические наблюдения и выводы. Те наблюдения подсказывали, что для Наскокова типичны крайние проявления: уж если мрачно воспринимал окружающих, то как Собакевич, а если скряжничал, то как Плюшкин. А уж если, под напором любви, принялся ломать свои прошлые свойства, то будет делать это с треском и до конца.

Но что он, с алчной дрожью изучавший каждый пункт договора, иные из тех выгодных для него пунктов перечеркнет, я вообразить никак уж не мог. И не смел вообразить, что весомую часть своего гонорара захочет благотворительно пожертвовать на костюмы и декорации, на которые денег у нас не хватало. Воображение мое оказалось застенчивым, бесполетным: Наскоков принес заявление, свидетельствующее о том, что он намеревается послужить еврейскому спектаклю с русским размахом.


Еще от автора Анатолий Георгиевич Алексин
В Стране Вечных Каникул

Поистине необычное событие происходит в жизни юного героя: он попадает в страну, которой не найдешь ни на одной карте, ни на одном глобусе, – Страну Вечных Каникул. Наверное, некоторые из вас, ребята, тоже не прочь попасть в эту сказочную страну. Ну что ж, надеемся, что, прочитав повесть-сказку, вы поймете… Впрочем, не хочется забегать вперед! Напомним лишь вам всем пушкинские строки: Сказка – ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок.


«Безумная Евдокия»

В школе некоего города учится девятиклассница Оля, единственная дочь у родителей. Когда-то её мать любила петь, а отец писал фантастические рассказы, но с рождением дочери эти их увлечения ушли на второй план. Мать Оли Надя страдала пороком сердца, и врачи не рекомендовали ей иметь детей, но Надя настолько мечтала о дочери, что пренебрегла запретом врачей, в результате чего ей пришлось полгода провести в больнице. Когда Оля родилась, Надя написала мужу записку, где сказала о дочери «Спасибо ей!» Уже в раннем возрасте у Оли проявились замечательные способности к изобразительному искусству, параллельно с основной школой она учится ещё и в художественной.


Третий в пятом ряду

Творчество Анатолия Алексина, классика современной отечественной прозы, широко известно в России и за рубежом. Оно адресовано читателям всех поколений.Вера Матвеевна в прошлом — школьный учитель, а ныне — пенсионерка живет с внучкой Елизаветой. Девочка, рассматривая коллективные фотографии учеников бабушки, обращает внимание на запечатленного на одной из них улыбающегося мальчика…Повесть «Третий в пятом ряду» была отмечена Государственной премией СССР в 1978 году, а в 1984 году ее экранизировал Сергей Олейник.


Самый счастливый день

Для младшего школьного возраста.


Повести и рассказы

В книгу входит новая повесть «Действующие лица и исполнители» — о молодых актерах театра для детей, и другие, ранее издававшиеся повести и рассказы.


Саша и Шура

Вам, наверное, будет интересно узнать, как московский школьник Шура, приехав на лето в город Белогорск и имея переэкзаменовку по русскому языку, , вдруг сам превратился в… учителя. И о том, как Шура и его белогорский друг Саша помогали спасать одного очень хорошего человека. И ещё о том, как на следующий год Шура вновь отправился в Белогорск, получив телеграмму всего из двух слов: «Приезжай немедленно!» Зачем его так срочно вызывали? Для очень важных, увлекательных и весёлых дел. А для каких именно – об этом вы узнаете, когда прочтёте книгу.


Рекомендуем почитать
Крик далеких муравьев

Рассказ опубликован в журнале «Грани», № 60, 1966 г.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Собачье дело: Повесть и рассказы

15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.


Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Уроки русского

Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.


Большая Охота. Разгром УПА

Автор книги четверть века проработал в органах государственной безопасности, участвовал в работе по ликвидации остатков вооруженного бандитизма на территории Западной Украины. Книга рассказывает о националистическом движении ОУН, о многолетнем кровавом противостоянии на Украине, где шла необъявленная гражданская война, унесшая более сотни тысяч жизней с обеих сторон. Автор дает откровенные оценки политическим событиям прошлого, участником или свидетелем которых был сам автор, и интерпретирует их с позиции сегодняшнего дня.


Рассказы

В пятый том Собрания сочинений включены рассказы и повести, написанные писателем в последние годы.


Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Почему Сталин, в высшей степени прагматичный и трезвый глава государства, накануне войны обезглавил армию? Почему Гитлер, имевший во всех завоеванных странах «пятую колонну», так и не сумел создать ее в СССР? В чем подлинные причины колоссальных чисток 1937 года? На эти и другие «неудобные» вопросы нашей истории ищут ответы петербургский историк Александр Колпакиди и журналист Елена Прудникова. Их версия событий хотя и не бесспорна, но оригинальна и отвечает на многие вопросы…


Женское лицо разведки

История сохранила немало имен разведчиков, подвигами которых гордится наш народ. А вот о женщинах-разведчицах написано немного, хотя они выполняли рискованные задания, передавая из-за рубежей Советского Союза особо важную информацию для своего государства. Какая судьба была уготована этим замечательным женщинам, избравшим сложную работу сотрудников спецслужб?Об этом рассказывается в книге документальных очерков «Женское лицо разведки».