Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий - [87]

На фабрике «Трехгорная мануфактура» члены партии также сообщали об арестах своих деревенских родственников. Яркин, член партии с 1919 года, написал заявление, в котором сообщалось, что его двоюродный брат работал в совхозе в Башкирии. Когда начался падеж крупного рогатого скота, брата обвинили во вредительстве. Яркин не видел своего родственника с 1921 года. Один член партии спросил его предвзято: «Как ты думаешь помочь парторганизации выявить твою связь с братом?» Одна работница неприязненно добавила: «Я работала с т. Яркиным и никогда от него слышала ни о брате, ни о совхозе, в котором работал брат». После многочисленных вопросов конец дискуссиям положил Павлов, работавший в заводском гараже, он сказал сочувственно: «…Выяснить отношения братьями, конечно, очень трудно. Я думаю, что заявление т. Яркина об аресте его брата, с которым он связи не имел, принять к сведению».^{449} Возможно, своевременное вмешательство Павлова объясняется тем, что и в его биографии были свои секреты. Спустя месяц он написал заявление, что муж его сестры арестован в колхозе под Рязанью. В ходе строгих расспросов Павлов рассказал, что семья его шурина, высланная в период коллективизации за принадлежность к «кулакам», вернулась домой после окончания срока ссылки. Павлов поклялся, что, несмотря на то, что провел своей отпуск в колхозе, он ничего не знал о своем зяте. Вопросы стали более жесткими:

— Почему ты раньше никогда не говорил, что у тебя есть раскулаченные родственники?

— Я как-то этому делу не придавал никакого значения.

— Какое настроение было у арестованного? — Я ничего за ним не замечал.

— Какое у тебя было хозяйство в деревне?

— До призыва в армию крестьянствовал с дедом, потом работал сезонником. С 1925 года работаю на «Трехгорке.

— Как это ты до сих пор не интересовался твоими раскулаченными родственниками в деревне?

Вопросы продолжались. Наконец, партком согласился на дальнейшую проверку родственников Яркина.^{450}

Политически скомпрометированные родственники был одним из многих факторов, портивших «чистые» биографии других. Ряду членов партии пришлось отвечать на неудобные вопросы об их отношении к левой оппозиции в 1920-е годы. Я, И. Сокол, 28-летний коммунист завода «Серп и молот» являлся представителем поколения, которое воспользовалось предоставленными советской властью возможностями «социального лифта». Он был слишком молод, чтобы участвовать в революции, достиг совершеннолетия в конце 1920-х — в период острых политических дебатов. Он вступил в комсомол, когда работал на заводе в Киеве, а в 1930 году стал членом партии. Партия сразу направила его в технический ВУЗ для получения образования, а затем направила молодого инженера на работу на завод «Серп и молот». В 1937 году он стал начальником отдела технического контроля калибровочного цеха. Когда слухи о том, что Сокол в юности был членом троцкистской группы в Киеве, дошли до парткома, одного из членов парткома Петрова послали разузнать правду. Основываясь на полученной информации, партком обвинил Сокола в троцкизме. Сокол, представ перед парткомом, постарался опровергнуть обвинения. Он объяснил, что в то время троцкистская группа в Киеве состояла из молодых рабочих-комсомольцев. Они распространяли листовки на заводе и в здании райкома комсомола. Когда Сокол стал секретарем комсомольской ячейки, он порвал с группой. «Я громил эту группу, — сказал он. — Это можно проверить. Я там вступал в партию, проходил чистку ВКП(б) 1929 г. Ребята эти были из рабочих. Организовывали их троцкисты не на заводе, а на квартирах. Раньше мы все были товарищи. После исключения их из ВЛКСМ ни я, ни они у меня не были». Сокола попросили назвать имена молодых рабочих — активистов группы, он немедленно выполнил просьбу Один из них работал на заводе «Электросталь» на юго-востоке Москвы[67]. Список лиц, названных Соколом, расширил это дело и вызвал поток новых вопросов: «Ты никому не заявлял о том, что оппозиционер работал на Электростали?», «Кто еще из этих оппозиционеров арестован?», «Откуда ты знаешь Клинкова?» — «Он был секретарем РК потом секретарем окружкома», — «Когда ты встречался с Клинковым?» Клинков, выдвинутый на более высокий пост в ЦК ВЛКСМ Украины, к тому времени был уже арестован. Сокол доказывал, что он встречался с молодыми рабочими-троцкистами исключительно для того, чтобы разубедить их в своих взглядах. Секретарь парткома завода «Серп и молот» извлек протокол партсобрания 1927 года. «Там ты выступал», — настаивал секретарь. «О чем вы говорите? — напуганный Сокол начал заикаться. — Я не такой грамотный уж был. Мог и ошибиться». Из протокола следовало, что

Соколов защищал оппозицию. Он умолял партком принять во внимание политический контекст: «Выступлений ведь раньше много было. В 1927 году много было споров. Шел вопрос о том, доверять ЦК или не доверять». Наконец, Петров подвел итог своей поездки в Киев: «По поручению парткома завода я расследовал дело Сокол. В 1927 году часть ребят-троцкистов действовали открыто. Вторая же часть оставалась скрытой. Основой оппозиционеров были Ернышев и Розенберг. Розенберг был самым близким другом Сокола. Партийная организация все дело просмотрела. Среди рабочих был целый ряд собраний, о которых Сокол не заявляет. Клинков выступал против этой группы и двурушничал, потому что впоследствии собирал их всех у себя на квартире. Все дело вел Розенберг… Скорее всего, в этом ему помогал Сокол. Клинков рекомендовал Сокола в партию. Я говорил со многими, которые заявляли, что Сокол был очень дружен с Розенбергом… Розенберга выгнали из партии в 1933 году… Комитет комсомола тогда был весь троцкистский». Вначале Сокол пришел в замешательство, был напуган обвинениями в свой адрес, но вскоре понял, что произошло. Клинков — второй секретарь ЦК комсомола Украины, Розенберг и несколько рабочих киевского завода были недавно арестованы. По всей стране парткомы собирали сведения о разветвленных дружеских, рабочих и партийных связях между молодыми членами этой группы, сложившиеся в 1920-е годы.