Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий - [105]
Осенью 1936 года руководители партии были сильно разочарованы бездеятельностью парткомов. Местные парткомы занимались проверкой и обменом партбилетов, чтобы исключать из партии за «пассивность», а не за политические убеждения. На этой стадии партийные руководители прилагали совместные усилия для расширения масштабов кампании охоты на врагов. Они оказывали давление на парткомы и райкомы, требуя, чтобы те привели в соответствие учетные документы и проверили своих членов на предмет принадлежности к оппозиции в прошлом. Они устроили открытый судебный процесс над руководством шахт и бывшими оппозиционерами, которых обвинили во взрыве на Кемеровских шахтах: по окончании процесса заговорили о вредительстве на каждом заводе. Второй, более крупный процесс состоялся в январе 1937 года. В одном деле объединили хозяйственников и бывших троцкистов, а вредительство в Кемерово связали с действиями вредителей в химической промышленности и на железных дорогах. Новая кампания быстро охватила заводы. Рабочие использовали обвинения во вредительстве с целью привлечь внимание к вопросам безопасности труда, отсутствия вентиляции и плохих условий труда. Начальники цехов воспользовались кампанией, чтобы продемонстрировать свое превосходство над другими цехами. Руководители предприятий и профсоюзные работники прибегли к обвинениям, чтобы снять с себя ответственность за проблемы, которые вышли из-под их контроля. Беспрецедентная польза и универсальность поиска виноватых способствовали расширению масштаба репрессий. Заводы превратились в очаги обвинений и судилищ. Наконец, февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 года добавил еще один элемент в эту взрывоопасную смесь. После объявления курса на демократизацию, была демократизирована избирательная система: альтернативные выборы, тайное голосование при выборе руководящих органов в Верховный Совет СССР, ВКП(б) и ЦК профсоюзов. Партийное руководство призывало «простой народ» выступать против злоупотреблений со стороны должностных лиц и бюрократов, вернуться в свои профсоюзы и призвать к ответу своих руководителей за проблемы предприятия. Для партийного руководства террор и демократия были дополнительным средством устранения бывших оппозиционеров и восстановления связей с партийными массами. Что лучше, чем поощрение нападок на «семейные кружки», защищавшие бывших оппозиционеров, могло помочь в осуществлении этой цели?
Кампания за профсоюзную демократию способствовала усилению репрессий в профсоюзах. На короткое время рабочие приобрели некоторую власть на своих предприятиях: благодаря выборам они избавились от старых руководителей и вынудили профсоюзы заняться вопросами безопасности труда. Однако на других фронтах успехи рабочих были не столь существенны. Во многих профсоюзах вновь избранное руководство оказалось еще более бездейственным, чем прежнее, погрязло в злоупотреблениях и не отличалось склонностью к трезвости. Высшее руководство устроило «чехарду» руководящих постов и должностей в профсоюзах, опережая НКВД на один шаг. Что еще более важно, выборы не изменили роли профсоюзов как организатора производства. После выборов профсоюзные работники начали беспощадную борьбу. Используя язык репрессий: «вредители», «подхалимы», «лизоблюды», «враги» и лица, связанные «семейственностью», — они решали свои личные, узко политические задачи и своей активностью быстро привлекали внимание органов НКВД.
Ущерб, нанесенный профсоюзам, был огромен. Отрывочные свидетельства показывают, что как минимум треть профсоюзных руководителей была арестована. Однако аресты были не просто следствием приказов, поступавших сверху, из ЦК ВКП(б), но и результатом тесного взаимодействия между партией (на всех уровнях), профсоюзами, НКВД и ВЦСПС. Профсоюзы и ВЦСПС были активными участниками саморазрушения. В тюрьмы вело много путей. Профлидеров исключали из местных парторганизаций, а затем арестовывали. Представители ВЦСПС, проводившие расследования, находили доказательства преступной деятельности, которые привлекали внимание партии и НКВД, Профсоюзные работники писали доносы друг друга, служили мишенью для обвинений со стороны рядовых членов профсоюзов. У НКВД имелись свои собственные соображения относительно количества руководителей, подлежащих аресту. Некоторые принципиальные профсоюзные руководители пытались защитить свои кадры, призывая должностных лиц прекратить взаимные обвинения. Но их немедленно обвиняли в той практике, которую при помощи террора стремились искоренить: «подавление критики снизу», создание системы «круговой поруки и семейственности». Их усилия оказались напрасными. Подавляющее большинство профсоюзных руководителей ничего не делали для того, чтобы остановить сумасшествие. Пытаясь защитить самих себя, они опровергали одно обвинение другим — такая стратегия приводила только к росту числа жертв. В итоге руководители ВЦСПС и профсоюзов стали орудием собственного уничтожения.
Ситуация в заводских парткомах была почти такой же. Местные партийные руководители требовали от парторганизаций из отдаленных районов присылать копии учетных документов и протоколов, копаться в прошлом каждого из своих членов, чтобы находить компрометирующие сведения. Немногие были в состоянии выдержать столь придирчивую проверку биографии. Рост количества арестов вовлекал в процесс репрессий все более широкие круги людей, связанных с «врагами народа». Тесно переплетенные между собой круги друзей, руководителей и товарищей по работе втягивались в водоворот террора по мере того, как все большее и большее количество людей было арестовано и допрошено. Практика кооптации, популярная при назначении на должность, оказалась пагубной для всех руководителей. Обвинения в их адрес, которые рабочие озвучивали с помощью заводских газет, приводили к увольнениям директоров, начальников цехов, отношение к производственным проблемам и несчастным случаям становилось все более политизированным. Процесс «разоблачения» дошел до абсурда. Но и уцелевшие, оставшиеся среди руин, сотворенных их собственными руками, — все они были связаны с «врагами», которых они, как им казалось, справедливо отправили на гибель. Согласно железной логике террора каждый был в чем-то виновен.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
Американский историк Джеймс Хайнцен специализируется на советской истории сталинской эпохи, уделяя немало внимания теневой экономике периода. Свою книгу он посвятил теме коррупции, в частности взяточничества, в СССР в период позднего сталинизма. Автор на довольно обширном архивном материале исследует расцвет коррупции и попытки государства бороться с ней в условиях послевоенного восстановления страны, реконструирует обычаи и ритуалы, связанные с предложением и получением взяток, уделяет особое внимание взяточничеству в органах суда и прокуратуры, подробно описывает некоторые крупные дела, например дело о коррупции в высших судебных инстанциях ряда республик и областей СССР в 1947-1952 гг. Книга предназначена для специалистов-историков и широкого круга читателей, интересующихся историй СССР XX века. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На основании архивных документов в книге изучается система высшей власти в СССР в послевоенные годы, в период так называемого «позднего сталинизма». Укрепляя личную диктатуру, Сталин создавал узкие руководящие группы в Политбюро, приближая или подвергая опале своих ближайших соратников. В книге исследуются такие события, как опала Маленкова и Молотова, «ленинградское дело», чистки в МГБ, «мингрельское дело» и реорганизация высшей власти накануне смерти Сталина. В работе показано, как в недрах диктатуры постепенно складывались предпосылки ее отрицания.
На основании архивных документов в книге исследуется процесс перехода от «коллективного руководства» Политбюро к единоличной диктатуре Сталина, который завершился в довоенные годы. Особое внимание в работе уделяется таким проблемам, как роль Сталина в формировании системы, получившей его имя, механизмы принятия и реализации решений, противодействие сталинской «революции сверху» в партии и обществе.***Cталинская система была построена преимущественно на терроре. Это сегодня достаточно легко доказать цифрами, фактами.
«Гильотина Украины» – так назвал один из современников Всеволода Балицкого, долгое время возглавлявшего ГПУ-НКВД Украины. На основе уникальных документов и материалов авторы детально воссоздают основные этапы жизни этого человека, показывают его подлинную роль в формировании большевистской тайной полиции и руководстве ею, его связи и влияния, амбиции и личностные черты, обстоятельства и версии гибели. Большое внимание уделено окружению В. Балицкого, тем, с кем ему довелось работать. Авторам удалось собрать (часто буквально по крупицам) интересные и важные сведения о В.