Terra Incognita: Затонувший мир. Выжженный мир. Хрустальный мир - [8]

Полковник продолжал:

– Вдобавок от средиземных лагун движется на север всякое отребье: грабители, мародеры, – и вам нелегко будет иметь с ними дело.

Беатрис перебросила свои длинные черные волосы через плечо:

– Я буду держать дверь на замке, полковник.

Керанс раздраженно выпалил:

– Ради бога, Беатрис, что вы пытаетесь доказать? Пока вы можете развлекаться, пугая нас своими самоуничтожительными шутками, но когда мы уйдем, вам будет не до веселья. Полковник старается вам помочь, но вообще-то ему наплевать, останетесь вы или нет.

Риггс коротко рассмеялся.

– Что ж, я ухожу. А если вас очень беспокоят мои заботы о вашей безопасности, мисс Дал, отнесите это к высокоразвитому у меня чувству долга.

– Это интересно, полковник, – саркастически заметила Беатрис. – А я-то всегда считала, что наш долг оставаться здесь до последней возможности. Во всяком случае, – тут в ее глазах промелькнуло знакомое выражение насмешливого юмора, – так говорил мой дед, когда правительство конфисковало большую часть его собственности. – Она заметила, что Риггс через ее плечо смотрит на бар. – В чем дело, полковник? Ищете своего держателя опахала? Я не собираюсь предлагать вам выпить. Ваши люди и так приходят сюда лишь пьянствовать.

Риггс встал:

– Хорошо, мисс Дал. Я ухожу. Увидимся позже, доктор. – Он с улыбкой козырнул Беатрис. – Завтра я пришлю катер за вашими вещами, мисс Дал.

После ухода Риггса Керанс откинулся в кресле и принялся следить за вертолетом, кружившим над соседней лагуной. Иногда вертолет опускался к самой воде, и тогда воздушная волна от винта срывала листья с папоротников и сбрасывала игуан с ветвей и крыш. Беатрис принесла бутылку и села на скамеечку у ног Керанса.

– Я хочу, чтобы вы не думали обо мне так, как этот человек, Роберт. – Она протянула ему напиток, опираясь локтями в его колени. Обычно Беатрис выглядела спокойной и самодовольной, но сегодня она была печальной и усталой.

– Простите, – сказал Керанс. – Возможно, я еще сам себя не понимаю. Ультиматум Риггса был для меня неожиданностью. Я не думал, что придется уходить так скоро.

– Вы останетесь, Роберт?

Керанс помолчал. Автоматический проигрыватель перешел от пасторали к седьмой симфонии Бетховена. Весь день, без перерыва, он проигрывал цикл из девяти симфоний. Керанс задумался в поисках ответа, печальная мелодия седьмой симфонии соответствовала его нерешительности.

– Вероятно, да, хотя и не знаю, почему. Это не может быть объяснено лишь эмоциональным порывом. Должны быть более основательные причины. Возможно, эти затонувшие лагуны напоминают мне затонувший мир моих предков. Все, что Риггс говорит, правда. Будет очень мало шансов выжить при тропических штормах и малярии.

Он положил руку на ее лоб, определяя температуру, как у ребенка:

– Что Риггс имел в виду, когда говорил, что вы не сможете хорошо спать? Он вторично упомянул об этом сегодня.

Беатрис на мгновение отвела взгляд.

– О, ничего… Две прошлые ночи меня мучили кошмары. И то же у большинства людей здесь. Забудьте это. Ответьте мне, Роберт, серьезно – если я решу остаться здесь, останетесь ли вы? Вы сможете поселиться здесь?

Керанс улыбнулся:

– Хотите соблазнить меня, Беа? Что за вопрос. Вспомните, вы не только самая прекрасная женщина здесь, вы вообще единственная женщина. Нет ничего более необходимого, чем база, для сравнения. У Адама не было эстетического чувства, иначе он понял бы, что Ева – прекрасная, но случайная награда за труд.

– Вы откровенны сегодня. – Беатрис встала и подошла к краю бассейна. Она обеими руками перебросила волосы на лоб, ее длинное гибкое тело сверкало в солнечных лучах. – Но разве все действительно так, как заявляет Риггс? У нас останется крейсер.

– Он неисправен. Первый серьезный шторм потопит его, как ржавый бидон.

Ближе к полудню жара на террасе стала невыносимой, они оставили дворик и перешли внутрь. Двойные венецианские стекла пропускали лишь часть солнечного света, воздух внутри был прохладен. Беатрис растянулась на длинной, бледно-голубой, крытой какой-то шкурой софе, рука ее играла мехом. Это помещение принадлежало деду Беатрис и было ее домом, с тех пор как ее родители умерли вскоре после ее появления на свет. Выросла она под присмотром деда, одинокого эксцентричного промышленного магната (Керанс не знал источников его богатства; когда он спросил об этом Беатрис вскоре после того, как они с Риггсом натолкнулись на ее двухэтажную квартиру на крыше небоскреба, она кратко ответила: «Скажем, у него было много денег»). В прежние времена этот магнат был известным меценатом. Вкусы его склонялись ко всему эксцентричному и причудливому, и Керанс часто думал, насколько его личность отразилась в его внучке. Над камином висела большая картина сюрреалиста начала XX века Дельво; на ней женщина с обезьяньим лицом, обнаженная до пояса, танцевала со скелетами в смокингах на фоне многоцветного пейзажа. На другой стене висели фантасмагорические джунгли Макса Эрнста.

Некоторое время Керанс молча смотрел на тусклое желтое солнце, светившее сквозь экзотическую растительность на картине Эрнста; странное чувство воспоминания и узнавания было у него. Вид этого древнего солнца что-то будил в глубинах его подсознания.