Терпкий вкус страсти - [16]

– И дай ей что-нибудь поесть. Она едва держится на ногах.

Лоренцо удивили непривычно мягкие нотки в голосе друга:

– Наша Санчия… – вот как ты заговорил!

Лион пожал плечами:

– Наша, моя – какая разница! Мне кажется, ей надо дать передохнуть и успокоиться, перед тем как мы двинемся в Солинари.

– Очень убедительно, – задумчиво промолвил Лоренцо. – Я смотрю, ты стараешься избавить свою рабыню от волнений и тревог.

– Ты находишь это странным? – вопросом на вопрос ответил Лион. – За золото не всегда можно курить все, что мы хотим, а мне потребуется ее полная преданность.

– И ты собираешься позаботиться о трех ребятишках, купив за это то, что тебе нужно?

Взгляд Лиона оставался прикованным к Санчии.

Она опустилась на колени на мостовую рядом с маленьким мальчиком и что-то убедительно говорила ему. Весь ее вид, поза, движения излучали такую жаркую любовь, что Лион больше не мог смотреть в ту сторону.

– Да, – сказал он, – этим я куплю себе то, что хочу.

3

– Куда мы идем? – спросила Санчия, пытаясь не отставать от широко шагавшего Лоренцо.

– В дом к Джулии Марцо, – ответил он, – Мы останавливаемся у нее, когда бываем во Флоренции.

– Я слышала об этой женщине. Она известная куртизанка, и у нее много богатых любовников. Значит, мой новый господин очень богат. Должно быть, так, иначе он был бы не в состоянии столько заплатить за меня. Он упоминал о каком-то месте, которое называется Мандара. Мы поедем именно туда, когда оставим Флоренцию? Я никогда не бывала за пределами Флоренции с тех пор, как мы приехали сюда. Когда мне исполнилось три года, нас с матерью продали Джованни, и мы…

– Хватит, – перебил ее Лоренцо. – Ты можешь хоть немного помолчать? Ты говоришь без умолку с той самой минуты, как мы вышли из булочной.

– Я всегда разговариваю, когда мне страшно. – Санчия тревожно улыбнулась. – А мне очень страшно сейчас. Меня ждет что-то неизвестное, пугающее…

– Ты ничего не боялась, когда торговалась с булочником о приданом для своей хорошенькой Элизабет.

– Это совсем другое. Мессер Бенедетто хорошо знает, какого рода сделку он заключает, принимая Элизабет в свой дом. Товар у него пользуется спросом, дела идут хорошо, и он хочет найти для Алессандро подходящую пару. Я беспокоилась, что, если он не будет удовлетворен приданым Элизабет, он откажется взять Пьеро. – Она повернулась и взглянула на него:

– Хорошо, что ты был там. Ты помог уладить все быстрее, чем я надеялась.

– Я? – Он вскинул брови. – Но я не произнес ни слова.

– Да, конечно. Но это не имело значения. Он чувствовал себя неловко в твоем присутствии, и ему хотелось, чтобы ты поскорее ушел. Думаю, что многие люди испытывают смущение и страх, когда ты рядом.

– Тем не менее тебе, по-видимому, я не кажусь таким уж страшным, – произнес Лоренцо сухо. – Скажи, а тебе никто не говорил о том, что в твоем возрасте пора уже научиться скрывать свои мысли и быть сдержаннее? К примеру, многим мужчинам не понравилось бы, если бы им так прямо сообщили о том пугающем впечатлении, которое они производят.

Она с удивлением посмотрела на него:

– Но ведь тебя это не волнует? Мнение окружающих не имеет для тебя никакого значения.

– Ты довольно проницательна, – он глянул ей в лицо, – и хорошо разбираешься в людях. Я заметил это, еще когда ты беседовала с мессером Арколо, а затем с Бенедетто. Ты угадываешь их желания и намерения и используешь так, как тебе нужно.

– Это необходимо, – просто ответила она. – Иногда ум – единственное оружие, которое мы имеем. Разве ты так не считаешь, мессер Лоренцо?

– Да. – Он немного помолчал. – Но я бы тебе не советовал пытаться управлять Лионом так, как ты это делала с булочником. Это опасно.

– И не собираюсь. Я дала ему обещание, – она попыталась улыбнуться. – Но я бы почувствовала себя чуть лучше, если бы ты мне рассказал немного о господине Андреасе. Я никогда никому не принадлежала, кроме Джованни, а это совсем другое, чем чувствовать себя настоящим рабом.

– В самом деле? Потому что он был так добр к тебе?

Она покачала головой:

– О нет! Джованни слишком эгоистичен, чтобы быть добрым к кому-нибудь. Он любит только себя, а до остальных ему нет дела. Когда я была ребенком, я негодовала, но потом поняла, что он просто глупый человек, и мне стало легче. – Она пожала плечами. – Все, к чему он стремился, – это чтобы ему самому было хорошо. Я избавила его от всех забот и дома, и в лавке, и этого было достаточно, чтобы он оставил меня в покое.

– Что-то мне с трудом верится, что он таков, каким ты его описываешь, – пробормотал Лоренцо. – Согласись, что подобрать с улицы трех ребятишек было не так уж эгоистично с его стороны.

– Я убедила его, что ему это очень выгодно, – ответила Санчия. – Бартоломео и Элизабет – брат и сестра, и жили дверь в дверь с лавкой Джованни. Когда их родители умерли три года назад от лихорадки, у них не оказалось родных, которые могли бы помочь им, и я не позволила, чтобы их выбросили на улицу. Мне удалось внушить Джованни, насколько он выиграет, взяв их к себе. Он получит сразу трех рабов вместо одного и при этом не заплатит за них ни единого дуката. Я обещала, что они не доставят ему никакого беспокойства и что я буду делить с ними свою еду.