Терновая крепость - [8]

— Кто утверждает, что Дуб — нормальный человек? Кто этот полоумный? — спросил Юрист, но не получил никакого ответа, потому что все громко захлопали в ладоши, особенно старались восьмиклассники, и закричали, скандируя:

— Бе-ки. Бе-ки. Бе-е-ки!

Беки был стихотворцем из восьмого класса.

— Хотелось бы мне знать, долго ли нас еще здесь продержат? — сказал кто-то. — У меня поезд через час уходит.

— Недолго, — успокоил его Юрист. — Остается только номер Кендела. Похоронный марш его собственного сочинения. Там особая тема — Плотовщик с тройкой..

— Юрист, тебе непременно хочется на прощание заработать по морде! — вскипел Дюла, у которого окончательно сдали нервы, но его угрозе не суждено было сбыться, потому что торжественная часть окончилась. Примерные ученики устремились в классы и в порядке исключения тихо расселись по местам, так как на кафедре уже стоял классный руководитель и перед ним лежала стопка табелей.

Классный руководитель Череснеи так кротко и ласково посмотрел на своих воспитанников, что даже самые отпетые сорванцы притихли. А вдруг? Ведь Череснеи выставлял в табеле даже двойку с таким сочувствием, что нерадивому ученику она казалась четверкой, и приятней было получить у Череснеи двойку, чем, например, у Кендела тройку.

— Теперь, дорогие ребята, вы, конечно, присмирели и надеетесь, что ночью прокралась в учительскую фея, добрая фея, и исправила вам нежелательные оценки. К сожалению, — старый учитель развел руками, — к сожалению, я не обнаружил ее следов, ведь даже феям уже известно, что подделка документов… — И он взял из стопки первый табель.

— Ацел! Довольно приличные оценки. — Он вручил книжечку бледному близорукому мальчику. — После такой продолжительной болезни лучшего нельзя требовать. На каникулах, милый, ни о чем не думай, спрячь подальше учебники, ешь побольше, гуляй, поправляйся, чтобы в сентябре ты смог одной рукой расправиться с Чилликом.

Чиллик снисходительно улыбнулся. С места поднялся Янда.

— Господин Череснеи, господин Кендел сказал, чтобы я на каникулах репетировал Ацела.

— Чтобы ты что делал?

— То есть. чтобы я занимался с ним арифметикой.

— Не возражаю, но только при условии, что Ацел будет заниматься с тобой венгерским языком, ибо тот, кто злоупотребляет иностранными словами, не заслуживает пятерки по венгерскому языку. К сожалению, я уже не могу исправить твою отметку, а у тебя по-венгерски стоит отлично.

— Да здравствует господин Череснеи! — закричал Карой Шош, забыв опять о неприятных последствиях таких выкриков с места. Однако его почин не был подхвачен, потому что примерные ученики не желали подвергать себя опасности в конце учебного года, а Калмар, у которого поезд уходил через полчаса, угрожающе поднял чернильницу:

— Если кто-нибудь еще подаст реплику, я запущу в него чернильницей!

— Почему ты размахиваешь чернильницей, Калмар?

— Господин учитель, она плохо стояла на столе. А через полчаса уходит мой поезд… Я просто хотел ее поправить..

— Твой поезд? Как плохо ты построил фразу! И тебе я выставил пятерку?! Если вы стараетесь только ради хорошего табеля… Ну что же, пожалуйста!

У Калмара был неплохой табель, он бодро взял свою книжечку и попрощался:

— Желаю вам, господин Череснеи, хорошо отдохнуть летом. Он стремглав выскочил из класса.

— Балог! Бенце! Биркаш!

Дюла Ладо в мучительном беспокойстве, переходя от страха к надежде, ждал своей очереди. Он судорожно сжал кулаки, а под мышками у него точно ползали жуки.

— Чего ты чешешься? — спросил Кряж.

— У меня мурашки по телу бегают.

— Можешь не волноваться. — протянул нерешительно Кряж.

— Хорват, Илонтаи, Керчарик!

— Ох! — простонал наш Плотовщик. — Я сойду с ума. Тройка! Вот увидишь, он выставил мне тройку!

— Кинчеш, Ковач, Ладо!

И Лайош Дюла героически отправился за своим табелем, хотя вышеупомянутые насекомые теперь как будто резвились у него под коленками. Когда он получал раскрытую книжечку, руки его слегка дрожали, и, на секунду зажмурив глаза, он сразу же закрыл табель в твердой обложке. Затем вернулся на место и положил перед собой на стол свой, еще неведомый ему приговор.

— Покажи! — заерзал на стуле Кряж.

— Потом, когда мы будем одни.

— Я лопну от любопытства.

Плотовщик изумленно взглянул на своего друга.

— Но ты же говорил, что у меня стоит четверка? И дал честное слово!

— Я видел! Но ты сам знаешь, что за фрукт Кендел.

— Микач, Ормош, Рокош, Пондораи!

Кряж подошел к кафедре, и Плотовщик остался один на один со своим табелем. Да, Кендел коварен и беспощаден. Вполне возможно, что он поставил четверку в журнале для отвода глаз, чтобы ввести в заблуждение подсматривающих.

— Пропусти!

Это вернулся Кряж, а Дюла так и не посмотрел свой табель.

— Ваги, Ваш, Валленберг!

Череснеи обвел взглядом класс и встал. Тишину нарушали шелестевшие там и тут странички табелей.

— Ну, ребята, я мог бы сейчас произнести длинную красивую речь, но…

— Вы ее не произнесете, господин Череснеи! — завопил Шош.

— Да, как дерзко заметил милый мальчик, перебивший меня, я не буду произносить речь. По моим сведениям, Шош носит прозвище Бублик, я полагаю, именно соленый бублик. Но теперь ему следовало бы дать новое прозвище — Базарная торговка, поскольку базарная торговка, в отличие от бублика, беспрерывно болтает и всюду сует свой нос.