Тернии - [61]

Это неправильно, мысленно одернула она себя. Нельзя смеяться над ним. Ему просто не повезло, он сам не напрашивался на неприятности. А вот я напросилась.

— Лона, — внезапно нарушил тишину Николаиди, — какие у вас планы?

— Заполучить детей, в первую очередь. А потом исчезнуть, навсегда скрыться из вида. Хватит с меня известности.

— И куда вы направитесь? Останетесь на Земле?

— Скорее всего, да. Может быть, напишу книгу. — Она улыбнулась. — Нет, это, наверное, не годится. Снова известность. А я хочу жить спокойно. Почему бы, например, не Патагония? — Она выстрелила в Николаиди пристальным взглядом из-под бровей. — Не знаете случайно, где он сейчас?

— Чок?

— Миннер.

— Насколько я знаю, по-прежнему на Титане. С ним Аудад.

— Значит, уже три недели… Что ж, надеюсь, они приятно проводят время, — ее губы скривились.

— Аудад-то наверняка, — усмехнулся Николаиди. — Главное, чтобы вокруг было побольше женщин, и он где угодно приятно проведет время. А вот Беррис… черт его знает. Все, что мне известно, — они пока не собирались возвращаться… Все еще интересуетесь им?

— Нет!

— Хорошо, хорошо. — Николаиди зажал уши ладонями. — Верю. Просто…

Дверь-диафрагма в дальнем конце комнаты со щелчком распахнулась. В проеме появился отталкивающего вида коротышка с широким тонкогубым ртом. Д’Амор, подумала Лона, один из подручных Чока.

— Чок уже приехал? — кинулась она к д’Амору. — Я должна срочно увидеть его!

Уродливые губы д’Амора растянулись в невероятно широкой улыбке.

— Миледи, вы уже начинаете самоутверждаться! Робость вся в прошлом? Нет, Чок еще не приехал, я сам жду его. — Тут Лона заметила, что д’Амор появился не один. Его сопровождал незнакомец средних лет, державшийся подчеркнуто расслабленно; глаза его не выражали абсолютно ничего, с бледного лица не сходила идиотская улыбка. — Лона, — познакомьтесь, — произнес д’Амор, — это Давид Меланжио. Он знает парочку забавных трюков. Скажите ему год и дату, когда вы родились — он скажет вам, какой это был день.

Лона назвала год и дату.

— Среда, — тут же ответил Меланжио.

— Как он это делает?

— Такой у него дар. А теперь назовите цепочку чисел, как можно быстрее, но отчетливо.

Лона произнесла дюжину цифр. Меланжио повторил.

— Правильно? — ослепительно улыбнувшись, поинтересовался д’Амор.

— Не уверена… — протянула она. — Я сама их уже забыла. — Она вплотную подошла к ученому имбецилу; тот равнодушно смотрел сквозь нее. Заглянув ему в глаза, Лона поняла, что перед ней очередной урод; ходячий забавный трюк, без души. По спине у нее побежали мурашки. Неужели эти мастера-затейники снова планируют заняться сводничеством?

— Зачем ты его привел? — спросил Николаиди. — Чок давно забыл о нем.

— Чоку пришло в голову, — ответил д’Амор, — что мисс Келвин было бы интересно побеседовать с этим… уникумом. Он сказал мне привезти мистера Меланжио.

— О чем я должна с ним беседовать? — спросила Лона.

— Откуда я знаю? — улыбнулся д’Амор.

— У него что-то не в порядке с головой, да? — прошептала Лона узкогубому на ухо, отведя его в сторону.

— Скажем так, шариков у него явно не хватает.

— Что, значит, Чок придумал для меня новый проект? Теперь я должна буду ублажать этого идиота?

Это было все равно, что разговаривать со стенкой.

— Зайдите с ним в кабинет, — только и сказал д’Амор, — присядьте, побеседуйте. Не исключено, что Чок появится только через час.

К длинной комнате примыкал отгороженный закуток, с парящей в воздухе стеклянной столешницей и мягкими креслами. Лона и Меланжио переступили порог, дверь за ними затворилась. Замок щелкнул с безнадежностью тюремного засова.

Молчание. Игра в гляделки.

— Спросите у меня какую-нибудь дату, — произнес он. — Какую угодно.

Он ритмично покачивался в кресле, вперед-назад, вперед-назад. С лица его ни на мгновение не сходила улыбка. По развитию ему, наверно, лет семь, решила Лона.

— Спросите у меня, когда умер Джордж Вашингтон. Или кто-нибудь другой. Любая знаменитость. Спросите.

— Абрахам Линкольн, — со вздохом произнесла Лона.

— Пятнадцатое апреля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года. Знаете, сколько ему было бы сейчас? — Он назвал ей возраст, с точностью до дня. Цифра звучала достаточно здраво. Меланжио весь лучился гордостью.

— Как это у вас получается?

— Не знаю. Получается, и все. Всегда получалось. Календарь и погода. — Он хихикнул. — Вы мне завидует?

— Не слишком.

— А некоторые завидуют. Они хотели бы научиться так же. Мистер Чок сказал, что хотел бы научиться так же. Знаете, а еще он хочет, чтобы вы вышли за меня замуж.

Лона вздрогнула.

— Что, прямо так он и сказал? — поинтересовалась она, стараясь, чтобы это не прозвучало обидно для Меланжио.

— Нет. Ну, не словами. Но я знаю, он хочет, чтобы вы были со мной. Как бы были с тем человеком, у которого такое смешное лицо. Чоку это очень нравилось. Особенно когда вы ссорились. Один раз я был тогда с мистером Чоком, и он весь покраснел и выгнал меня из комнаты, а потом позвал обратно. Наверно, это было, когда вы подрались.

Лона лихорадочно пыталась понять, о чем речь.

— Давид, ты умеешь читать мысли?

— Нет.

— А Чок?

— Нет. Это не чтение. Дело не в словах, а в ощущениях. Чок читает ощущения. Я точно знаю. И ему нравится, когда ощущают несчастье. Он хочет, чтобы мы вместе были несчастны, потому что тогда он будет счастлив.