Терминатор и Дюймовочка - [47]

Когда на экране появилось изображение, то все увидели Катю, входящую в комнату. За ней ввалились двое в черных масках.

Они мигом открыли сейф и начали с радостью выгребать из него доллары. Потом некоторое время совещались, кому-то звонили по телефону, и вновь добавили денег в свою сумку.

Все их действия были отчетливо видны, а разговоры прекрасно слышны. Когда они сделали свое дело, то заперли сейф и удалились.

— А ты говорил, что они все деньги взяли, — строго взглянул на Альфреда главарь.

— Я откуда знал, что что-то осталось, я думал, все взяли.

— А ты где был в это время? — спросил Фома.

— Меня избили и заперли в ванной, я даже позвонить не мог, так как они разбили телефон.

— Так вот зачем они захватили в заложники твою дочь, — растягивая слова, произнес Герман. — Им нужны деньги на операцию. Дочка лысого смертельно больна.

— А зачем они тогда взяли еще сто тридцать тысяч долларов? — обиженно проголосил Альфред.

— Им этот профессор Шнобельбаум сказал взять, вот они и взяли, — поправил Фома.

— Там еще двое обреченных детей лежат, вот они для них и прихватили. — Герман почесал затылок.

— Значит, они джип «Навигатор» в том месте неспроста оставили. Недалеко находится госпиталь имени Бурденко, — догадался бригадир.

— Значит, там лежит его дочь. — Герман потянулся в кресле. — Можно их выследить и захватить, но…

— Что но?.. — насторожился Альфред. Ему показалось, что Герман не хочет браться за это дело.

— Ты, Альфред, сам посуди. Люди мастерски выбили из тебя двести штук, но не для себя, а для больных детей.

— Ну и что? — задал Репа дурацкий вопрос.

— А то. У тебя что, детей нет?

— Есть, но она вон как себя повела. Она меня подставила, сука. Она сама им сейф открыла. Если вернется домой, я ее…

— Может, ты ее не любишь? — спросил Фома.

— Да за что ее любить, когда она вот так предает? — Альфред начал кипятиться. — Она, тварь, всю жизнь мне нервы портила. Надо было отдать ее в детский дом, тогда и деньги целее бы были.

Герман и Фома переглянулись, но ничего не сказали. Они очень сильно удивились поведению Репы. У них тоже были дети, у Германа дочь и сын, а у Фомы дочь. Если бы кто-нибудь попробовал обидеть их чада, то они, не задумываясь, порвали бы ему глотку. Свои дети все-таки, не чужие. Но поведение Репутатского их насторожило.

— Твоя дочь, тебе видней, но мое мнение такое: черт с ними, с этими двумя сотнями штук баксов, оставь детей в покое, пусть лечатся. Деньги ты себе заработаешь, — Герман строго посмотрел на Репу.

— Как? — возмутился тот. У него лицо покраснело, как свекла, и он от негодования запнулся, так как не мог подобрать нужных слов. — Как? Вы оставите без наказания обидчиков?

— Я этого не говорил, — Герман начал злиться. — Я имел в виду вот что. Пусть дети на твои деньги летят в Америку и им там сделают операции. Мы даже худого террориста, этого Демина, трогать не будем, пусть живет, он нам ничего плохого не сделал. А вот этого амбала обязательно угрохаем. Он ведь пятерых наших братанов раком поставил, а за это, сам понимаешь, — смерть.

— А как же деньги? — взмолился Репутатский. — Как мне деньги вернуть?

— Мы можем тебе деньги вернуть, но тогда больные дети погибнут, — начал выходить из себя бригадир.

— Если вы такие благодетели, то отправляйте детей лечиться на свои двести тысяч долларов, а мои — мне верните.

— Что? — рявкнул Фома и вскочил с кресла. Он уже хотел врезать зажравшемуся Репутатскому, но Герман его остановил.

— Сядь, — крикнул он, — и успокойся.

Фома поправил толстую золотую цепь с крестом в бриллиантах у себя на шее и нехотя плюхнулся в кресло.

— Кинула тебя твоя же дочка, поэтому ты сам с ней и разбирайся. Мы, как обещали, ее тебе вернем, амбала грохнем, Демина не трогаем, а дети пусть едут в Америку на лечение, — Герман рассудил, как отрезал.

— А как же мои деньги?

— Все, я так решил! — рявкнул босс, и Репа замолк. Он знал, что с Германом спорить бесполезно. Раз тот принял решение, то оно стало законом для всего его окружения и для него самого. Таков был его авторитет.

Глава 11

У Виктора Демина был специальный пропуск, и в больнице его не задержали, а вот Коновалова и Катю остановили.

— Вы куда? — спросил их сонный, подвыпивший охранник в черной форме, на пять размеров больше, чем нужно. От этого он казался массивным и амбалистым, а на самом деле был тощим, хрупким и чахлым.

Как ни просил Витек пропустить их вместе с ним, как ни объяснял ситуацию, как ни умоляла Катя, тот был строг и неприступен. Алексей молча смотрел на его глумление, на добровольное унижение друзей, а потом наконец-то изрек:

— Хватит упрашивать этого пидора. Он, козел недорезанный, нас сейчас мигом пропустит, надо только ему денег дать.

Услышав про деньги, охранник забыл о нанесенных оскорблениях и моментально превратился в покладистого парня.

— Но вот сколько ему дать? — с издевкой спросил Алексей у Виктора.

— Я не знаю, — ответил тот и заулыбался. Он понял, что Леха решил немного подразнить лоховатого секьюрити.

— Надо у него спросить, сколько он хочет получить, — подыграл Демин.

— Сколько тебе дать, деревня? — нагло спросил Коновалов.

— Я не деревня, — обиделся охранник, — я теперь уже москвич. У меня и прописка московская, хотите, паспорт покажу?