Терма ума - [3]

Номер с экологическим классом «ААА». Много полезной ерунды: ионизатор воздуха, массажные кресла, минеральная ванна, какой-то подключенный к розетке «сапог».

Рикер завалился на кровать не снимая обуви. Даже не верилось, что вокруг полно ангелов. В этом отеле их — около сотни. За пятнадцать лет службы он столько не изловил. Зато повидал всяких. Видел лощеных богатеев — обладателей непозволительно дорогих перламутровых генов, струльдбругов с памятью как у бабочки, работяг, откладывающих половину зарплаты на ежемесячную дозу амриты. Видел избранных самой судьбой ангелов — тех, кто живет на чистом вирусе. Но существовал еще один вид, который ни разу не попадался. Рикер верил, что он существует. Надеялся.

Вечером он заказал ужин в номер. Поев, открыл программку конгресса. Официально была заявлена тема: «Футурология и инвестиции». Среди докладчиков значился Фрэнсис Локк. Рикер достал планшет, открыл расшифрованные документы и начал читать текст доклада. Локк, похоже, постарался, чтобы слушатели заскучали. Прочитав несколько страниц, Рикер не заметил, как уснул.

Открыл глаза уже за полночь. Над кроватью горел свет, планшет валялся в ногах, на столике подсыхал недоеденный ужин — остатки капустного салата, половина синтетического стейка.

Рикер поразмыслил, как завтра появится в конференц-зале. Вряд ли ангелы знают в лицо Фрэнсиса Локка. Они крайне редко встречаются вживую, скрытны, постоянно меняют внешность. Но охрана все-таки будет. И охрана серьезная.

Он включил планшет и запросил в системе план отеля «Парацельс». Судя по схеме, из конференц-зала имелся другой выход. Короткий коридорчик вел на пожарную лестницу, по которой можно было спуститься к автомобильной стоянке или подняться на крышу — к вертолетной площадке. Так ангелы и будут удирать, если что.

Рикер запросил ключ от запасного выхода, минуты две ждал, пока сгенерится санкция. Планшет мигнул синим, тут же вздрогнул магнитный ключ в кармане брюк. Доступ разрешили.

Снаружи он увидел очередной пример символизма дизайнеров — кусты вокруг отеля «Парацельс» были рассажены в виде химических формул. Неоновой подсветкой мерцали бордюры. Где-то неподалеку чирикала птичка — возможно, настоящая. Людей не наблюдалось. Надпись над входом гласила: «Все — яд, и ничто не лишено ядовитости; лишь доза делает яд лекарством». Чушь какая-то. Рикер два раза глубоко вздохнул и, придав себе задумчивый вид, побрел направо по дорожке вдоль фасада. Он обогнул здание и остановился в тени дерева. На парковке было тихо. Из дверцы одного автомобиля выглядывала женская ножка — дама протирала салфеткой запачканную туфельку.

Рикер отыскал пожарную лестницу и взошел по черным металлическим ступеням на площадку второго этажа. Брыкнулся ключ в кармане, дверь послушно отворилась. Коридорчик был не таким коротким, каким выглядел на схеме, и довольно узким.

Рикер открыл вторую дверь и проник в конференц-зал. Луч фонарика высветил прямоугольное помещение с рядами синих кресел. Ряды наползали друг на друга полукругами, как зубы в пасти акулы. На сцене стояла кафедра с пятерней микрофонов и стол — тоже с микрофоном.

«Где-то нужно спрятать пистолет».

Он дошел до своего места в третьем ряду. Кресло трансформировалось так и сяк, но места для тайника не нашлось. Не положишь ведь пистолет на пол. Скотч к бархату не приклеится. Рикер вышел на сцену и осветил изнутри кафедру. На уровне пояса там выпирала дополнительная подставка для бумаг, между ней и корпусом имелась щель шириной с кулак. Рикер облепил пистолет скотчем и прикрепил к внутренней стороне полки. Теперь у докладчика Фрэнсиса Локка в случае чего найдется весомый и неожиданный аргумент.

Вернувшись в номер, Рикер вздрогнул. Внутри находился кто-то еще. Рука машинально дернулась к кобуре и тут же опустилась — кобура-то порожняя. Он увидел Хила. Напарник стоял у окна, разглядывая собственное отражение.

— Как вошел? — спросил Рикер и тут же догадался. Тот сделал запрос в системе, и все — дверь открыли.

Хил смотрел на него из отражения в окне. Каким-то он был слишком серьезным.

— Скажи честно, напарник, зачем туда идешь?

Рикер не ответил. Так они и стояли, глядя друг на друга как через зеркало. Кондиционер имитировал шум листьев в саду.

— Я тут твой ужин доел, — сказал Хил и повернулся. В руке у него была открытая бутылка пива из мини-бара. — Кишки гудели как тромбон.

Он опустился в кресло, вытянул ноги и отхлебнул из зеленого горлышка.

— Я ведь могу хоть сейчас спецназ вызвать, — сказал он. — Не дергайся только. Я знаю, что у тебя нет оружия.

Рикер взял в мини-баре другую бутылку и сел в кресло напротив. Вкус пива ему не понравился. Безалкогольное, отдает лимонной цедрой.

— Ты вчера спрашивал, не хочу ли я стать ангелом, — напомнил он.

— Ну.

— Я ведь уже был им.

Хил замер с бутылкой у рта.

— Был?

— Отец подсадил на амриту, когда мне было двенадцать.

— Отец… — ошеломленно повторил Хил и поставил бутылку на пол. — Как это случилось?

— Недалеко от нашего дома находилась церковь неогностиков. Однажды я взобрался на высокое окно и заглянул внутрь. Мне было лет десять, и я хотел почувствовать «запах Бога» — так мы, мальчишки, называли ладан. — Рикер снова с отвращением глотнул пива и обтер губы большим пальцем. — В окно я увидел толпу скорбящих. Оттуда несло холодом и запахом трупа. Я покрылся мурашками. Мне показалось, что сейчас меня заморозят, втащат внутрь и станут отпевать. С тех пор я жутко боялся всего религиозного. Увижу крест или полумесяц — и чувствую трупный запах. Психолог сказал, что это танатофобия — боязнь смерти.