Тери - [9]

— Что ж, если даже Рэб подстроил нам ловушку, он первый в нее попадется. Он связался с нами посредством Дара, значит, он вместе с нами подпадает под Указ об истреблении! И вот еще что нужно знать вам всем: во владениях Китру прячутся неопознанные носители Дара.

Деннел ахнул.

— Неужели? Откуда ты знаешь?

— Наутро после резни, перед тем, как мы убежали дальше в лес, я спросил Адриэль, не ощущает ли она поблизости присутствия выживших. — Он повернулся к дочери: — Скажи им!

Адриэль покраснела и откашлялась.

— Несколько талантов прячутся где-то неподалеку. Их немного. Четверо, пятеро — но не более шести.

— Сейчас Китру, наверное, уже обнаружил их, — сказал Деннел.

— А может быть, и нет, — возразил Комак. — Бывает, носитель наделен скрытым Даром; возможно, они не догадываются о своих способностях. Следовательно, никто не знает, что они — таланты.

— Подумать только! — с печалью в голосе воскликнул Деннел. — Если раньше человек узнавал о том, что он наделен Даром, он мог гордиться! А сейчас Дар равносилен смертному приговору.

Кто-то сказал:

— Если Мекк, объезжая свои владения, случайно наткнется на неизвестных носителей Дара, он повесит Китру на его собственных воротах!

— Вот бы взглянуть! — воскликнул другой.

Деннел ничего не сказал.

— Нам это, тем не менее, не поможет, — сказал Комак. — Придется нам полюбить лес. Боюсь, он станет нашим домом очень, очень надолго.

На такой тоскливой ноте Адриэль встала, ушла к себе в палатку, и словесный разговор прекратился.

Тери обдумал услышанное. Мир людей пребывает в хаосе. Он сочувствовал положению Адриэль, однако остальных ему почти не было жалко. Собственное горе жгло его изнутри, и в его утратах были повинны люди.

Он улегся у костра и попытался заснуть. Завтра ему понадобятся силы. Потому что завтра он вернется домой.

IV

На следующий день тери уже вполне мог передвигаться самостоятельно. Когда караван пси-талантов углубился в чащу, он незаметно ускользнул от них. Он не бросал своих спасителей; он собирался остаться с ними, потому что сейчас ему некуда было идти, а они были сравнительно хорошо организованы.

Вчера он поел сырого мяса с молоком: утром ему дали то же самое. Еда помогла восстановить силы. Тери уверенно, хотя и не быстро, шел напрямик, продираясь сквозь густую листву. Он знал, куда направляется и что найдет там. Ему не хотелось покидать Адриэль. Так просто остаться рядом с ней и забыть боль утраты! Но нельзя. Ему придется взглянуть в лицо ужасу.

Два дня назад они удачно поохотились. Тери охотятся с дубинками. Он двигался молниеносно, был силен и, когда хотел, мог передвигаться бесшумно, как насекомое. Теперь ему недоставало только дубинки.

В тот день он рано вернулся на поляну, у которой находилась пешера, служившая ему и его родителям домом. Он хотел устроить родителям сюрприз, порадовать их двумя пойманными им огромными дантами. Однако удивляться пришлось ему самому: на их поляну ворвался отряд незнакомцев в стальных шлемах и кожаных куртках.

Пригнувшись, молодой тери пополз по огороду — клочку земли, где они выращивали съедобные коренья. На полпути к пещере он заметил в зарослях маиса какую-то темную массу. Он подполз поближе.

На земле лежал его отец. Огромный, сильный отец, которому больше всего нравилось греться на солнышке и с непреходящим удивлением следить, как растут коренья и овощи, которые он выращивал под руководством своей жены. Теперь глаза отца невидяще таращились на лице, искаженном в маске предсмертной муки. Из тела отца торчала дюжина или больше оперенных стрел; красная кровь, уносящая жизнь, вытекла и разлилась огромной лужей.

Ярость и страх взорвались внутри молодого тери, и он не знал, какое из этих чувств сильнее. Однако он поспешил закрыть лицо руками и пригнулся к земле; он выждал, пока его перестало тошнить. Потом страх ушел. Осталась только ярость.

Он поднял охотничью дубинку.

Крепко сжав ее в руке, он, пригнувшись, побежал к пещере. Он бежал на звук человеческих голосов…

У входа в пещеру толпились солдаты. Они перекидывались шуточками и гоготали. И все пили вино, которое сделал его отец.

— Интересно, где они его украли! — сказал один солдат; у него по бороде текла красная струйка. — Вкусно!

У ног солдат лежала мать тери; голова была почти отсечена от изуродованного тела.

Тут он потерял всякую осторожность. Хрипло крича и размахивая дубинкой, он набросился на солдат. Дикая, свирепая ярость поразила его самого так же сильно, как и солдат. Он слышал, как они кричат от страха, видел ужас в их глазах, когда ворвался в гущу толпы.

Вот и хорошо! Пусть солдаты тоже познают хоть часть того ужаса и боли, что испытали родители перед тем, как были жестоко убиты!

Лучники не успели натянуть тетивы, но мечи у солдат были обнажены и все — в запекшейся крови. Тери было все равно. Он хотел испачкать свою дубинку их кровью! Когда тери приблизился, первый солдат поднял меч, но тери отшвырнул его прочь и опустил дубинку на голову солдата. Тот уклонился, но недостаточно проворно. Дубинка скользнула по левой щеке. Кровь хлынула у человека из носа; у тери стало одним противником меньше.

Он почуял движение справа. Не глядя размахнулся, вложив в удар всю свою силу. Дубинка ударила по плечу лучника; тот со стоном упал на землю. Следующий удар пришелся в шею третьему солдату с мечом.