Терапия пустого усилия. Когнитивно-ориентированный подход к быстрому облегчению душевной боли - [14]

Пустое усилие в нашем смысле, названо так, потому что оно пусто от конкретного алгоритма реализации. Пусто от конкретного «как», «как именно». То есть, оно не состоит из более простых компонентов. Его невозможно представить в виде сложной последовательности несложных шагов. Его содержание нельзя вербализовать в виде понятного и повторимого рецепта. К нему не приложишь ясной инструкции. Оно не технологично. Стало быть, ему нельзя научить. Другими словами, пустое усилие неразложимо на элементарные волевые акты, то есть на волевые усилия по сокращению мышц и передвижению внимания.

Как объяснить, что нужно сделать для того, чтобы сегодня же вечером «вникнуть вглубь материала»? В чем состоит технология контроля над дорогой с пассажирского кресла? Или представим, что я, размышляя над какой-то проблемой, усилием воли, самоприказом пытаюсь соображать как можно быстрее, думать как можно продуктивнее, и таким образом собираюсь решить проблему наиболее эффективным способом. И в этом случае у моего стремления ускорить процесс собственного рассуждения никакого алгоритма не будет. В самом деле, что конкретно я могу сделать, чтобы думать быстрее? На какие «кнопки» надавить? Как заставить свой мозг работать на повышенных оборотах? В чем техника ускорения мышления? Что я могу посоветовать человеку с таким же желанием? Как я могу научить его это желание реализовать? Ответов на все эти вопросы не существует. Я готов потратить энергию для ускорения мышления, но мне некуда эту энергию приложить. Она выливается, поэтому в пустое, диффузное напряжение. Желаемого результата при этом, понятно, не возникает. Это есть пустое усилие.

Так, например, можно пытаться надавить на себя и, чтобы простить обидчика, незамедлительно забыть то зло, что он причинил. Так, можно заставлять себя здесь и сейчас стать более решительным (сострадательным, эмпатичным, спокойным, эмоционально тупым и т.д.) Или можно приказывать себе прямо сейчас осуществлять незнакомую сложную деятельность так, как будто в этом деле опытен и искусен. Все эти стремления не имеют инструкций для реализации, и поэтому, если мы упорны в них, выливаются опять же в недифференцированное напряжение. В напряжение без выхода, в напряжение, которому некуда вылиться, и потому, в конце концов, в напряжение без результата.

Здесь нужно обязательно отметить, что пустые усилия этой своей пустотой от технологии очень похожи ни на что иное, как на элементарные волевые акты. Последние тоже не содержат в себе конкретного алгоритма. Элементарные волевые акты, то есть усилия по сокращению поперечно – полосатых мышц и усилия по передвижению внимания, тоже не состоят из более простых компонентов. Они далее не разложимы, поскольку нельзя быть разложимыми на самих себя – проще, первичнее уже некуда. Эта похожесть пустых усилий на элементарные волевые акты – чрезвычайно важный момент, именно он, по-видимому способствует тому, что к пустым усилиям относятся серьезно, принимают их за «чистую монету», надеются на их осуществимость.

Если вы спросите меня, как именно я сгибаю руку, я не смогу вам ясно это объяснить. Я просто как-то «волю», и рука сгибается. Я мог бы сказать, что отдаю некий внутренний приказ, но на самом деле, я же не произношу про себя какие-то определенные слова, я не осуществляю каких-либо последовательных внутренних манипуляций… Я совершаю одно какое-то внутреннее действие – «воление», «хотение», «пожелание», назовите его как вам нравится, и рука (в общем-то, чудесным образом) сгибается. И это внутреннее произвольное действие неразложимо уже на какие-либо более простые действия. Оно, следовательно, первично, элементарно, не из чего более не состоит. Пусто от конкретного содержания (из чего состоит «воление»?), но при этом осуществимо.

То же самое и с передвижением внимания. Я не смогу вам объяснить, как именно я привожу свое внимание к внутреннему образу, например, чашки кофе. Как я заставляю себя подумать о чашке кофе? Я опять же просто как-то «волю» – делаю что-то простое, элементарное, неразложимое на что-то еще, что-то несоставное, первичное. И в моем сознании появляется чашка кофе…

Я не смогу научить как сокращать мышцы и как передвигать внимание человека, у которого это не получается само собой, также легко, как у меня. Я просто не смогу сказать ему ничего ясного, конкретного. Ничего, кроме того, что надо «захотеть», «повелеть». А как именно «повелеть» я уже не скажу. И также я не смогу передать своего умения другому. Хотя при этом, заметим, у меня нет внутреннего ощущения неясности, смутности того, что я делаю. Как раз внутренне мне все ясно и понятно. Неясность возникает тогда, когда я пытаюсь «воление» выразить словами. Это неясность только в смысле «невыразимость».

К счастью, этим двум действиям никого учить не надо. У нас у всех (по крайней мере, если мы неврологически здоровы) это получается легко, без напряжения. Элементарные волевые акты, несмотря на свою нетехнологичность, в отличии от пустых усилий, осуществимы. Несмотря на то, что мы не можем выразить словами «как именно» мы это делаем, это «как именно» любой из нас понимает от природы. Мы все это чудесным образом понимаем и осуществляем. Но никакая другая осуществимая произвольная активность не является элементарной, несоставной, невыразимой. Любая другая реализуемая волевая активность зиждется уже на этом основании, состоит из определенной последовательности всем внутренне понятных (и в этом смысле конкретных) актов мышечного сокращения и передвижения внимания. Любую другую произвольную деятельность можно разложить на эти два кирпичика.