Теплый снег - [3]

Она вошла в свой номер и устало прислонилась к стене. Свет в комнате начал медленно разгораться, она поморщилась, и он так и застыл сереющим полумраком.

Её снова охватил озноб.

«Все мы боимся, — подумала она, обхватив себя руками. — И каждый боится в одиночку…» Она вспомнила концертный зал, зрителей, принимавших их тепло и сердечно. Вот они не боятся. Здесь их дом, их работа. А кто мы? Певчие птички, спустившиеся с райских кущей на бренную землю… Светлана, так та даже улыбаться не могла на сцене и сразу после концерта ушла, сославшись на головную боль. Байрой, хоть и был сегодня в ударе, крелофонировал, как никогда, можно сказать, превзошел самого себя, но во всём его исполнении ощущалась необычная для него рваность. Ну, а о Косташене вообще говорить нечего. Для него существует только мир крелофонии, а всё прочее выводит его из себя.

Она зябко поёжилась. Ода, Ода…

Не было сил что-либо делать, даже переодеться. И голова казалась пустой и тяжёлой. Она не могла сказать, сколько времени провела так, в оцепенении, но когда, в конце концов, разблокировала оконную стену, уже светало.

Над академгородком разгоралось безжизненное свечение. Городок ещё спал. Слабая позёмка мела по улицам нетающий снег. Было пусто и тихо. Сверху давило серое, тяжёлое, словно пластилиновое небо.

Вдруг из-за горизонта выпрыгнула большая мерцающая звезда и стала неторопливо взбираться по небосклону.

Бритта встрепенулась, но, поняв, что это такое, тут же сникла. Орбитальная станция «Шпигель».

— Сколько же это будет продолжаться… — с тоской произнесла она.

2

С третьей попытки Кратов прорвал заблокированную перепонку двери и буквально вломился в лабораторию.

— Всё работаешь, затворник? — пробасил он, расстёгивая ворот и вытирая платком испарину. — Фу, жарко…

В лаборатории было темно, мерцали далёкие звёзды, бубнил голос информатора, а посреди лаборатории, с трудом различимое в звёздном свете, висело угольно-чёрное веретено.

— Здравствуй, Алек, — устало сказали из темноты. — Проходи, если уж смог ворваться.

Кратов с опаской шагнул на голос и тут же больно ударился коленом о выступивший из темноты силуэт массивной конструкции.

— Чёрт! — выругался он. — Что ты здесь поставил прямо у входа? Специально для гостей?

— Незванный гость хуже татарина, — хмыкнули ему в ответ. — Это субпростер. Не разбей там чего-нибудь.

— Кажется, я уже…

— Новый достанешь, — равнодушно заметили из темноты. — Это по твоей части.

— Что? Коленный сустав? — спросил Кратов, осторожно обходя субпростер и натыкаясь на что-то новое.

— Эй, радушный хозяин! — сердито позвал он. — Выключи-ка информатор, а то я устрою тебе маленький погром!

— Ладно, — с сожалением сказал голос. — Если уж ты взломал дверь, стремясь увидеть меня, то о какой работе может идти речь.

Чёрное веретено исчезло, и в лаборатории со щадящей глаза скоростью стал разгораться свет.

— Проходи.

В заставленной приборами лаборатории Кратов с трудом отыскал глазами голый череп Кронса. Кронс сидел у стены за широченной тумбой нейтринометра — выглядывала только его голова — и смотрел на Кратова усталыми, воспалёнными глазами.

— Хлама у тебя, как у Плюшкина, — недовольно пробормотал Кратов, осторожно обходя очередную, стоящую на пути, установку.

— Сдашь новый корпус, будет ещё больше, — обнадёживающе заверил Кронс. — Проходи, садись.

Кратов пробрался к нейтринометру, вырастил из пола кресло и сел.

— Не спал? — то ли спросил, то ли констатировал Кронс. — Опять, наверное, заседали до самого утра… Ну, и что нового вы придумали в Совете?

Кратов поморщился, расстегнул куртку и принялся массировать область сердца.

— Угостил бы кофе, что ли? — попросил он.

Кронс невесело хмыкнул.

— Даже не объяви Совет вето на воду, и то ты у меня о кофе мог бы только мечтать. — Он выразительно кивнул на грудь Кратова, намекая на его больное сердце. — Когда займёшься им всерьёз?

Кратов слабо отмахнулся, полез в карман, достал горошину поликлетамина и проглотил её. Кронс неодобрительно покачал головой.

— Ладно, выкладывай, зачем пришёл? — прямо спросил он. — Ведь ты в последнее время ко мне просто так не заглядываешь…

— Ты же меня кофе не поишь, — невесело улыбнулся Кратов, застёгивая куртку. Боль в сердце постепенно затихла. — Будем считать, что в данном случае я пришёл к тебе как к специалисту в области физики макропространства. Мне нужен максимум информации о Чёрных Коконах.

Минуту Кронс внимательно смотрел на Кратова и только молча жевал губами.

— Ты… за сведениями к информатору обращался? — наконец спросил он.

— Естественно, — кивнул Кратов, — Но там почти ничего нет.

Информационный блок академгородка действительно содержал весьма и весьма скудные сведения по этому вопросу. Практически, кроме истории открытия трёх известных человечеству Чёрных Коконов и куцых данных по наблюдению за ними, ничего другого извлечь из него было нельзя. Первый Чёрный Кокон с размерами по оси более двух парсеков открыли пятьдесят шесть лет назад в системе Друянова. Второй, по размерам приблизительно такой же, был открыт в двадцать шестом секторе, и, наконец, третий, самый маленький из них, всего в две сотых парсека, был обнаружен лет пятнадцать назад недалеко от системы Джонатан. Просуществовав восемь лет, он внезапно раскрылся, растянув свои две сотых парсека до полутора парсеков свободного пространства. Возле Коконов были установлены стационарные станции наблюдения, однако многолетние исследования ничего не добавили к известным фактам. Чёрные Коконы поглощали все виды излучений, в то же время не пропуская внутрь себя материальных тел, и не имели известных человечеству полей. Особый интерес представляло отсутствие гравитационного поля — объект можно было в буквальном смысле слова пощупать руками, и в то же время массы он не имел, словно был нематериален. Ни на какие воздействия Коконы не реагировали, и обнаружить их можно было только чисто визуально, что создавало определённую опасность при космоплавании. Но больше всего беспокоило Кратова не отсутствие информации о Чёрных Коконах, а длительность их существования. Очевидно, они могли существовать не то что десятилетия, а тысячелетия.