Тепло твоих рук - [2]

Войдя, он уставился на меня, затем сказал:

— Лучшее, что ты можешь сделать, Фенн, это отвезти его подальше в противоположную сторону и где-нибудь там высадить.

— Если тебе приспичило раскрыть свою пасть, Элфи, дуй в парк и повой на мое окно.

— Но ты уже слышал, как Макейрэн вопил на меня в суде.

— Да был я там.

— Ты ему одну вещь скажи от меня. Если я наткнусь на него где-нибудь в Брук-сити и мне не понравится то, как он на меня смотрит, буду лупить по этому его лицу до тех пор, пока его взгляд мне не станет приятен. Я ни хрена его не боюсь.

Я не сводил с Элфи глаз, и он почувствовал себя не в своей тарелке.

— Если у тебя будет причина его арестовывать, приведи его сюда. Если он станет сопротивляться при аресте, сделай все необходимое, чтобы его скрутить. Если арест будет незаконный, я сделаю все, что в моих силах, чтобы влепить тебе на полную катушку. Он не отпущен под залог, Питерс. Он отсидел от звонка до звонка. И никаких задержаний за бродяжничество, за подозрительное поведение, за неверную парковку. С шефом я уже об этом договорился. Ты не будешь привязываться к Макейрэну, доставать его своими придирками. А ордер на его арест должен быть согласован с шефом.

— Миленько, — произнес он. — Просто миленько. А кто преподнесет ему ключи от города? Шеф или же мэр? Может, губернатора позовем?

— Полегче на поворотах, Элфи, полегче.

— Картина ясна. Этот сукин сын получает режим наибольшего благоприятствования. И это обеспечивает ему муж его сестры лейтенант Фенн Хиллиер. Это что — из-за того, что он в колледже учился? Он убил Милред Хейнемэн, это любой знает. У тебя, должно быть, крыша поехала, что ты его сюда пускаешь.

Я откинулся в кресло. Даже улыбнулся ему.

— Я не изобретаю законов. Он был арестован, ему было предъявлено обвинение, состоялся суд, и он получил свои пять лет за непредумышленное убийство. А теперь, Элфи, убирайся отсюда.

Он помедлил, затем повернулся на каблуках и зашагал из комнаты. Разумеется, идея, чтобы Дуайт вернулся в Брук-сити, принадлежала не мне. Она принадлежала ему самому, и в этом он получил поддержку Мег. Ее захватила некая прекраснодушная убежденность, что Дуайт сделался столь ответственным и надежным членом общества, что все вокруг поймут, сколь неверно прежде к нему отнеслись. Лично я постоянно задавался вопросом, как это, дожив до двадцати пяти лет, он еще никого не убил. Но что сделаешь, если женщина, которую ты любишь, использует против тебя нежность и доброту — то, за что ты ее и полюбил? Она двумя годами старше Дуайта. У них было тяжелое детство. Она из сил выбивалась, чтобы его оградить от всех напастей. И никогда не оставляла его своей заботой. Он ее единственный кровный родственник, а ее души хватило бы на сорок таких.

Когда я уже был на выходе, меня зацепил шеф полиции Лэрри Бринт. Ему шестьдесят, это мягкий, побитый жизнью человек, и по виду не отличить от школьного учителя, однако в глубине сидит такая твердость, что вся бравада Элфи выглядит полнейшим шутовством. Он уже давно дал мне понять, не вдаваясь в особые разговоры, что хотел бы видеть меня на своем месте, когда он его покинет.

Он двинулся за мной к заднему выходу из того крыла, которое мы занимали в здании муниципалитета.

— Поставил Питерса на место? — поинтересовался он.

— Надеюсь.

— Все это может паршиво обернуться. Тебе нельзя сделать ни одного неверного шага, Фенн. Макейрэн может выставить тебя в очень дурном свете.

— Я отдаю себе отчет.

— Если будет хоть какая-то осечка, никакого снисхождения мы позволить себе не сможем. Мег-то это понимает?

— Говорит, что понимает. Не знаю, понимает ли на самом деле.

— Сколько времени он у вас жить планирует?

— Никто этого не знает. Мне о его планах ничего не известно.

Мы остановились под козырьком у выхода. Снова начало моросить. Лэрри Бринт бросил на меня изучающий взгляд.

— Все, что тюрьма делает с большинством людей типа Макейрэна, это превращает их в бомбу — начиняет взрывчаткой и вставляет взрыватель. И не узнать, где и как эта бомба взорвется.

— Остается просто следить и ждать, как я понимаю.

— Чертов дождь. — Он сделал шаг-другой, потом обернулся. — Фенн, попытайся разговорить его по дороге домой. Попробуй объяснить ему, как тут дела складываются. И что он не принесет Мег много радости, если будет пытаться здесь зацепиться.

— Думаете, это на него подействует?

— Вероятно, нет. — Он насупился и выглядел несколько озадаченным. Таким его видеть доводилось очень редко. — Видно, старею. Размышляю чересчур много. Практически каждый человек, кого доводилось знать, представлял собой смесь добра и зла, так что можно уповать лишь на удачу, стараясь повернуть человека той или иной стороной, и только справедливо, что закон обеспечивает каждому равные права и относится с одинаковой беспристрастностью. Но у меня в жизни было семеро, кого я могу вспомнить, выпадающих из общего правила. На их отстрел, Фенн, следовало бы выдавать особые лицензии. Каждый мог бы отвести их в сторонку и прикончить, как змею. Последний из этих семи — Дуайт Макейрэн. Дай-то Бог, чтобы не повстречать мне еще одного такого. А ты будь начеку!